Тело Барбо вдруг прошила боль — мучительная, невыносимая. Пульсируя в руке, она начала отдаваться в голове, после чего кто-то будто дал разряд прямо в мозг. За ним последовал еще один — гораздо сильнее. Барбо зашатался, размахивая дымящейся рукой, наблюдая, как кожа чернеет и скручивается, обнажая плоть под ней. Обезумев, он принялся палить из пистолета по джунглям, зрение его затуманилось. Он начал задыхаться, спазмы теперь приходили все с большей частотой. Один из них был особенно сильным — он поставил Барбо на колени, а потом и вовсе опрокинул на землю.
— Нет смысла бороться, — проговорила Констанс Грин, возникшая словно из ниоткуда. Краем глаза Барбо увидел, как она забрала пистолет и выбросила его в кусты. — Трифлатная кислота, которую я добавила в этот вторичный бассейн, не только очень въедливая, но также и очень ядовитая. После того, как она проникла через вашу кожу, она начала влиять на все ваши системы. Это нейротоксин. Вы умрете в конвульсиях от боли.
Констанс повернулась и снова бросилась прочь.
В пароксизме ярости Барбо сумел подняться и, шатаясь, отправился в погоню, но смог добраться только до дальнего крыла Пальмовой оранжереи, прежде чем снова упасть. Он попытался еще раз подняться, но обнаружил, что потерял всякий контроль над своими мышцами.
Звуки сирен стали значительно громче, а вдалеке сквозь туман боли Барбо услышал крики и топот ног. Констанс кинулась в сторону переполоха. Барбо едва ли ее заметил. Его мозг пылал огнем. Барбо, не выдерживая боли, зашелся в крике. Он продолжал кричать даже тогда, когда его дергающийся рот больше не мог произнести ни слова. Его тело начало вздрагивать и подпрыгивать, мышцы его желудка сжались так сильно, что он подумал, что они разорвутся на части, и он снова попытался закричать, но единственным звуком, вырвавшимся из его горла, был резкий выдох.
Теперь вокруг него развернулась кутерьма, и он распознал отдельные слова.
— Дефибриллятор!
— Заряжен!
— У меня есть пульс!
— Введите 5% раствора декстрозы!
— Отнесите его в скорую помощь!
Часы спустя — хотя, может, прошло всего лишь несколько мгновений? — с потрясенным выражением на лицах сотрудники полиции и работники экстренной медицинской помощи склонились над ним. Барбо ощутил, как его поднимают на носилках. Рядом оказалась Констанс Грин. Она смотрела на него. Сквозь туман боли и ломающие судороги, Барбо попытался сказать ей, что она солгала, что она нарушила их договор, но даже вздох не слетел с его губ.
Констанс все поняла. Она наклонилась вперед и произнесла так тихо, что смог расслышать только он.
— Это правда, — сказала она. — Я отступила от уговора. Впрочем, как и вы.
Работники готовились поднять носилки, и она быстро проговорила:
— И напоследок: ваша роковая ошибка заключалась в уверенности, что у вас — пожалуйста, простите грубость современного жаргона — самые большие яйца.
И до того, как невыносимая боль поглотила его, крадя зрение, Барбо увидел, как Констанс поднялась, отвернулась и помчалась прочь, в то время как носилки с Пендергастом направились к машине скорой помощи.
76
В течение примерно пяти минут, сцена в Бруклинском Ботаническом саду превратилась из просто сумасшедшей в совершенно невменяемую. Врачи, полицейские, пожарные и работники экстренной медицинской помощи были везде — охраняющие периметр, орущие в рации, кричащие от удивления и отвращения у каждой свежей и ужасающей находки.
Когда д’Агоста бежал в сторону центрального павильона, странная фигура вдруг пронеслась мимо него — это была грязная женщина, одетая только в разорванную сорочку, с волосами утыканными ветками и кусочками цветов.
— Все сюда! — крикнула фигура. Вздрогнув, д’Агоста признал в ней Констанс Грин. Автоматически, он начал снимать свой пиджак, чтобы прикрыть ее, но она пробежала мимо него к группе врачей. — В эту сторону! — прокричала она им, уводя их в направлении огромного Викторианского строения из металла и стекла.
Марго и д’Агоста через боковую дверь вошли в длинный холл, видимо, украшенный для свадьбы, но выглядящий так, как если бы в него нагрянула банда байкеров: столы опрокинуты, стекла выбиты, стулья разбросаны. В дальнем конце помещения, на паркетной танцевальной площадке, лежало два тела. Констанс подвела врача к одному из них. Признав в бледном покойнике Пендергаста, д’Агоста пошатнулся и схватился за спинку ближайшего стула. Он повернулся к врачам и закричал:
— Сюда! Первостепенная важность!
— О, нет, — всхлипнула Марго, прикрыв рукой рот. — Нет…
Врачи окружили Пендергаста, и началась быстрая оценка его жизненных показателей: дыхание, сердцебиение, кровотечение.
— Дефибриллятор! — через плечо рявкнул один из медиков. Работник экстренной помощи с дефибрилляционным оборудованием подбежал как раз в тот момент, когда рубашка Пендергаста разлетелась вдребезги.
— Заряжен! — прокричал работник.
Дефибриллятор сработал.
Тело дернулось. Никакого эффекта. Начался новый заряд.
— Еще раз! — приказал врач.
Еще один разряд, еще один гальванический рывок.
— У меня есть пульс! — крикнул парамедик.
Только теперь, когда Пендергаст был помещен на носилки, д’Агоста обратил внимание на второе лежащее тело. Оно интенсивно подергивалось, глаза вылезали из орбит, а рот беззвучно открывался. Этот мужчина был в рубашке, среднего возраста и солидной комплекции. Д'Агоста опознал его по фотографии на сайте «Рэд Маунтин» как Джона Барбо. Одна его рука раздулась и дымилась, кость торчала, как будто она обгорела в огне, а рубашка была разъедена почти до плеча. Несколько вновь прибывших врачей склонились над ним и начали работать.
В то же время д’Агоста увидел, как Констанс подошла к подергивающемуся телу Барбо, оттолкнула одного из врачей в сторону и склонилась ближе в его уху. Он мог видеть, как ее губы двигались, шепотом сообщая ему какую-то информацию. Потом она выпрямилась и обратилась к парамедикам.
— Он весь ваш.
— Вас тоже необходимо осмотреть, — заметил другой медик, подходя к ней.
— Не трогайте меня, — она отступила и отвернулась от него, исчезая в темных недрах тепличного комплекса. Парамедики посмотрели ей вслед, а затем вновь сосредоточились только на Барбо.
— Какого черта с ней произошло? — спросил д’Агоста у Марго.
— Я понятия не имею. Здесь... так много мертвых людей.
Д'Агоста покачал головой. Все это будет расследовано позже. Он обратил внимание на Пендергаста. Сейчас парамедики подняли носилки, держа над ними капельницу, и направились в сторону машины скорой помощи. Д'Агоста и Марго последовали за ними.
Пока они бежали трусцой, вновь появилась Констанс. В своей руке она держала большую розовую мокрую лилию.
— Сейчас я приму ваш пиджак, — сказала она д’Агосте.
Д'Агоста снял свой пиджак с плеч.
— С вами все в порядке?
— Нет, — она повернулась к Марго. — Вы достала образцы?
В ответ Марго похлопала по сумке, перекинутой через плечо.
Пара машин скорой помощи с включенными сигналами стояла на ближайшем углу стоянки для посетителей. Когда они поспешили к ним, Констанс приостановилась, чтобы забрать небольшой рюкзак, спрятанный в кустах. Санитары открыли задние двери ближайшей скорой помощи и вкатили носилки с Пендергастом, поднявшись вслед за ними. Д'Агоста тоже начал забираться, последовав за Марго и Констанс.
Сотрудники экстренной службы посмотрели на двух женщин.
— Я сожалею, — начал один, — Но вам придется воспользоваться отдельным транспортом.
Д'Агоста заставил мужчину замолчать, сверкнув своим жетоном.
Пожав плечами, медик закрыл двери. Включились сирены. Констанс протянула Марго ранец и цветок лилии.
— Что это такое? — сердито спросил один из парамедиков. — Это не стерильно. Вы не должны были приносить это сюда!
— Отойдите в сторону, — резко сказала Марго.
Д'Агоста положил руку на плечо парамедика и указал на Пендергаста.
— Вы двое — фокус на пациента. Я буду отвечать за остальных.
Тот нахмурился, но ничего не сказал в ответ.
Д'Агоста наблюдал, как Марго приступила к работе. Она распахнула отсек хранилища в задней части автомобиля скорой, выдвинула полку, открыла рюкзак Констанс и начала вытаскивать различные вещи — старые бутылки с жидкостями, ампулы, конверты с порошком, банку с неким содержимым. Она выкладывала все это быстро — одно за другим. К этому всему Марго еще добавила лилию, что Констанс передала ей, а затем несколько высушенных образцов растений из своей сумки, извлеченных ею из осколков стекла. Далее, она достала и разгладила мятую бумажку, резко схватившись за поручни, когда машина скорой помощи с визгом сирен выехала на Вашингтон-Авеню.
— Что вы делаете? — спросил д’Агоста.
— Я готовлю противоядие, — ответила Марго.
— Разве вы не должны делать это в лаборатории или где-то еще?
— Разве вам кажется, что у нас есть на это время?
— Как больной? — спросила Констанс врача.
Парамедик взглянул на д’Агосту, потом на нее.
— Плохо. Основные показатели низкие, пульс нитевидный, — нажатием он открыл пластиковый лоток со стороны носилок Пендергаста. — Я собираюсь начать вливание лидокаина.