— В этом нет необходимости, спасибо, — ответил Пендергаст.
— Хм, понимаю. В таком случае, хорошего дня, — и Бартлетт в свою очередь пожал руку Пендергасту и молодой женщине. — Еще раз спасибо.
Потом он снова промокнул лоб платком, вернулся к своей машине, завел мотор и уехал.
Пендергаст и Констанс Грин поднялись по старым ступенькам на панорамную веранду, и вошли внутрь. Достав небольшой брелок из кармана, Пендергаст открыл входную дверь особняка и пропустил Констанс перед собой. Интерьер пах мебельным лаком, старым деревом и пылью. Не говоря ни слова, они обошли разные комнаты первого этажа — гостиную, салон, столовую — рассматривая всевозможные предметы обстановки. Все они были помечены на видном месте именами торговцев антиквариатом, агентов по недвижимости, и аукционных домов — готовые к отправке.
Они остановились в библиотеке. Здесь Констанс подошла к книжному шкафу со стеклянными дверцами. В нем содержалась огромная сокровищница: Первое Фолио Шекспира, ранняя копия «Роскошного часослова герцога Беррийского», первое издание «Дон Кихота». Но, что больше всего заинтересовало Констанс — это четыре огромных тома в дальнем конце шкафа. Она благоговейно извлекла один из них, открыла, и начала медленно переворачивать страницы, любуясь невероятно яркими и правдоподобными изображениями птиц, которые содержались в книге.
— Широкоформатное издание «Птиц Америки» Одюбона — пробормотала она. — Все четыре тома, которые твой прапрапрадед выписал у самого автора.
— Отец Иезекииля, — отозвался Пендергаст ровным голосом. — Как таковое, то есть именно это издание книг я могу оставить наряду с Библией Гуттенберга, которая находилась в нашей семье со времен Генри Пендергаста де Мушкетона. Оба эти раритета предшествуют позору Иезекииля. Все остальное отсюда должно исчезнуть.
Они возобновили свой путь, перешли в приемную и поднялись по широкой лестнице на верхнюю площадку. Наверху, прямо перед ними раскинулась гостиная, и они вошли в нее, пройдя мимо пары слоновых бивней, обрамляющих дверной проем. Внутри, вместе с ковриком из зебры и полудюжиной навесных голов животных, находился оружейный шкаф полный редких и чрезвычайно дорогих охотничьих ружей. Как и в случае с имуществом на нижнем этаже, бирки о продаже были зафиксированы на каждом ружье.
Констанс подошла к шкафу.
— Которое из них принадлежало Хэлен? — спросила она.
Пендергаст полез в карман и снова достал брелок со связкой ключей. Он открыл шкаф и бережно извлек двустволку с боковыми пластинами, украшенными замысловатой гравировкой и инкрустированными драгоценными металлами.
— Кригхофф — сказал он. Агент на ружье еще несколько секунд, и его взгляд постепенно становился все более далеким. Затем он сделал глубокий вдох. — Это был мой свадебный подарок ей.
Он протянул винтовку Констанс.
— Я бы не хотела это трогать, если ты не против, — сказала она.
Пендергаст вернул оружие на место и запер шкаф.
— Это прошлое, и я расстаюсь с этой винтовкой и всем, что с ней связано, — сказал он тихо, как будто только для себя.
Они заняли места за центральным столом в гостиной.
— Так ты действительно продаешь все это — заключила Констанс.
— Все, что прямо или косвенно, приобретено на деньги от эликсира Иезекииля.
— Ты же не хочешь сказать, что веришь в правоту Барбо?
Пендергаст помедлил, прежде чем ответить.
— До моей, хм, болезни, я никогда не сталкивался с вопросом о богатстве Иезекииля. Дело в правоте Барбо или нет — но мне кажется, что отказ от всех моих Луизианских владений и избавление от самих плодов работы Иезекииля является правильным решением. Все эти вещи теперь для меня подобны яду. Как ты знаешь, я вкладываю средства в новый благотворительный фонд.
— «Вита Брэвис»[158], Инк. Меткое название, я полагаю?
— Да довольно меткое, — фонд обладает самой необычной, если можно так выразиться, целью.
— И какой же?
На губах Пендергаста появился призрак улыбки.
— Мир еще увидит.
Поднявшись, они провели краткую экскурсию по второму этажу особняка, в то время как Пендергаст указывал на различные достопримечательности. Они задержались немного в комнате, которую он занимал в детстве. Затем они снова спустились на первый этаж.
— Есть еще винный погреб, — заметила Констанс. — Ты говорил мне, что он великолепен — объединение всех погребов от разных семейных ветвей после того, как те прервались. Мы осмотрим его?
Тень пробежала по лицу Пендергаста.
— Я не уверен, что вполне готов к подобному, если ты не возражаешь.
Раздался стук в дверь. Пендергаст прошел вперед и открыл ее. На пороге показалась странная фигура: низкий, гибкий мужчина, одетый в черный сюртук со скругленными фалдами, оттененный белой гвоздикой. Дорогой на вид портфель он держал в одной руке, а в другой — несмотря на ясный день — тщательно свернутый зонтик. Котелок сидел на голове под углом, который язык не поворачивался назвать щегольским. Он выглядел, как нечто среднее между Эркюлем Пуаро и Чарли Чаплином.
— Ах, мистер Пендергаст! — обратился мужчина, улыбаясь. — Вы хорошо выглядите.
— Спасибо. Пожалуйста, входите, — Пендергаст повернулся, чтобы представить его. — Констанс, это Гораций Огилби. Его фирма присматривает за юридическими интересами Пендергастов здесь, в районе Нового Орлеана. Мистер Огилби, это Констанс Грин. Моя подопечная.
— Очаровательна! — воскликнул Огилби. Он взял руку Констанс и поцеловал ее.
— Я надеюсь, что все бумаги в порядке? — спросил Пендергаст.
— Да, — адвокат подошел к ближайшему столу, открыл свой портфель и достал несколько листов. — Вот документы на перемещение фамильного кладбища.
— Благодарю вас, — отозвался Пендергаст.
— Подпишите здесь, пожалуйста, — адвокат наблюдал за тем, как Пендергаст ставит подпись. — Вы понимаете, что — хотя кладбище переносится — но, хм… требования по завещанию вашего дедушки останутся в силе.
— Я понимаю.
— Это означает, что я снова могу рассчитывать на ваше присутствие на кладбище через… — адвокат сделал небольшую паузу, подсчитывая — еще три года.
— Я с нетерпением жду этого, — Пендергаст повернулся к Констанс. — Мой дед оговорил в своем завещании, что все его выжившие наследники — сейчас, к сожалению, уменьшившиеся в численности — должны совершать паломничество к его могиле каждые пять лет под страхом того, что их трастовые фонды аннулируются.
— Он был довольно оригинальным джентльменом, — заметил Огилби, просматривая документы. — Ах, да. Сегодня необходимо уточнить еще один пункт. Это насчет той частной парковки на Дофин-Стрит, которую вы продаете.
Пендергаст вопросительно приподнял брови.
— А именно, касательно тех ограничений, которые вы добавили в договор листинга.
— А что с ними?
— Так вот... — адвокат коротко хмыкнул и замешкался. — Формулировки, которые вы внесли, скажем так, необычны. Например, эти пункты, запрещающие любые раскопки ниже уровня земли. Что автоматически исключает любое возможное строительство и значительно снизит цену, которую вы получите за недвижимость. Вы уверены, что это именно то условие, которое вы хотите оговорить?
— Я уверен.
— Тогда прекрасно. С другой стороны… — он потер свои пухлые руки, — мы и так получили довольно впечатляющую сумму — я почти что боюсь сказать вам, какую.
— Я бы и не хотел, чтобы вы называли ее мне, — Пендергаст просмотрел лист, который адвокат передал ему. — Все, вроде бы в порядке, спасибо.
— В таком случае, я вас покину. Вы удивитесь, сколько бумаг образуется при ликвидации активов в таком большом масштабе!
— Увидимся с вами позже, — сказал Пендергаст.
Они спустились с крыльца и остановились возле автомобиля адвоката. Огилби поставил портфель и зонтик на заднее сиденье, затем остановился, чтобы оглядеться.
— И каково же имя новой застройки? — спросил он.
— Поместье «Кипарисовая аллея». Шестьдесят пять мезонетов и тридцать шесть лунок для гольфа.
— Звучит ужасно. Мне интересно, что старый семейный призрак скажет об этом.
— И в самом деле, интересно, — согласился Пендергаст.
Огилби хмыкнул. Затем, открыв водительскую дверь, он оглянулся.
— Я прошу прощения. Могу я вас подвезти в город?
— Не волнуйтесь, я об этом позаботился, спасибо.
Пендергаст и Констанс наблюдали, как адвокат сел в машину, махнул рукой и уехал вниз по дороге. И только тогда Пендергаст направился вокруг дома. С его задней стороны находилась старая конюшня, выкрашенная в белый цвет, превращенная в в гараж с несколькими отсеками. В стороне стоял винтажный «Роллс-ройс Серебряный Призрак», отполированный до бриллиантового блеска, — включая и безбортовой прицеп.
Констанс посмотрела на Пендергаста, затем на «Роллс» и снова вернула взгляд.
— По большому счету, мне ведь не нужны две машины? — с легким призраком улыбки спросил он.
— Задумался о продаже, — констатировала Констанс. — Но ведь сказал обоим — и мистеру Бартлетту, и мистеру Огилби — что позаботился о нашей транспортировке обратно в Новый Орлеан. Мы ведь не собираемся отправиться туда на эвакуаторе, не правда ли?