Продолжая ползти, Констанс пробовала одну панель за другой, пока не нашла фрагмент стекла, который был расшатан больше, чем остальные. Осмотрев раму, она обнаружила, что бронза почти полностью проржавела вдоль всего нижнего края.
Констанс провела стеклорезом по тонкой оправе и начала выковыривать ее наружу. Бронза легко поддавалась, корка окисления отслаивалась и отваливалась. Медленно и осторожно, чтобы не слишком давить на стекло, она провела резцом вокруг внутренней части рамы, отгибая ее. Через несколько минут стекло было так тщательно освобождено, что Констанс рискнула прижать к нему присоску и аккуратно потянуть. Оно еще крепко держалось, но теперь только одна часть рамы оставалась прилегающей, и удерживала его. Еще несколько секунд работы резцом, и ей удалось удалить оконное стекло. Поток влажного, ароматного цветочного воздуха окутал ее.
Она заползла внутрь.
Плотная стена висячих орхидей отделяла ее от людей Барбо. Судя по карте, запечатленной в ее памяти, это была Коллекция орхидей, которая занимала дальний конец Водного дома. За ней находилась извилистая дорожка с двойными перилами, а далее лежал большой крытый бассейн, в котором можно будет найти Печаль Ходжсона.
Констанс замерла, размышляя. Листва вокруг и впереди нее была чрезвычайно плотной. Ее выбор длинного черного платья со светлыми вставками был уместен в качестве маскировки. Однако, для перемещений в тесном помещении, которое раскинулось впереди, оно могло стать помехой. Что еще хуже, оно могло порваться о выступающие ветки и произвести нежелательный шум.
С гримасой неудовольствия Констанс спустила платье со своих плеч, и оно соскользнуло с ее тела к ногам. Девушка поежилась — в одной черной сорочке ей было прохладно, но от своей затеи она не отказалась. Сняв туфли и чулки, Констанс перемялась на босых ногах. Скомкав платье, она отнесла его, чулки и туфли в кусты и поползла вперед. С бесконечной неторопливостью проскользнув рукой в самую гущу завесы из орхидей, она отвела ее на полдюйма в сторону.
Гостевая тропа лежала перед ней, залитая лунным светом. Луна висела низко, и от кустарника тянулись длинные тени. Другого способа подойти к центральному пруду не было — придется пересекать эту дорожку.
Констанс остановилась, обдумывая ситуацию. С этой позиции она рассмотрела трех наемников, притаившихся в темноте. Они вели себя очень тихо и почти не двигались — разве что неспешно поворачивали головы из стороны в сторону, присматриваясь и прислушиваясь к темноте Водного дома.
От этих джентльменов будет не так легко ускользнуть, но она просто обязана это сделать, иначе Пендергаст умрет.
Земля под ней была влажной и грязной. Черная сорочка оказалась отличным маскировочным средством в сложившихся условиях, а вот алебастровая кожа могла быть легко обнаружена. Констанс зачерпнула грязь и методично нанесла ее на руки и ноги. Убедившись в надежности своего камуфляжа, она снова поползла вперед — дюйм за дюймом — с бесконечной осторожностью раздвигая орхидеи. Запах влажной почвы, цветов и растительности, казалось, распространялся повсюду. Констанс делала паузу после каждого своего движения.
Будучи маленькой девочкой, вынужденной воровать в доках на Уотер-Стрит, она хорошо научилась двигаться так, чтобы никто не замечал ее. Но тогда она была маленькой беспризорницей, теперь же она стала взрослой женщиной. Нужно было учитывать это обстоятельство.
Через несколько минут ей удалось продвинуться на десять футов вперед, и теперь она лежала у границы тропических папоротников. Далее ей необходимо было пересечь низкие перила и дорожку. Со своей точки обзора она могла видеть нескольких наблюдателей. Констанс не тешила себя надеждами, что отсюда способна обозреть всех притаившихся людей, собирающихся стать ее палачами. Она помнила, что у нее только одно преимущество — они не знали, что она уже пробралась внутрь. Их внимание, казалось, было сосредоточено на входе и аварийном выходе в задней части оранжереи.
Стараясь двигаться еще тише, она переместилась к большой доске, которая все еще лежала в густой тени. Пересечение дорожки было основной проблемой. Констанс не могла проползти по ней медленно — ей придется пересечь ее тогда, когда никто не будет на нее смотреть. Оставалось только наблюдать и выжидать.
Внезапно Констанс услышала слабое шипение рации и шепчущий голос. За ним прозвучал еще один — уже с другого места. После — третий. На часах было ровно девять сорок пять. Похоже, только что произошла перекличка.