Сотрудники экстренной службы посмотрели на двух женщин.
— Я сожалею, — начал один, — Но вам придется воспользоваться отдельным транспортом.
Д'Агоста заставил мужчину замолчать, сверкнув своим жетоном.
Пожав плечами, медик закрыл двери. Включились сирены. Констанс протянула Марго ранец и цветок лилии.
— Что это такое? — сердито спросил один из парамедиков. — Это не стерильно. Вы не должны были приносить это сюда!
— Отойдите в сторону, — резко сказала Марго.
Д'Агоста положил руку на плечо парамедика и указал на Пендергаста.
— Вы двое — фокус на пациента. Я буду отвечать за остальных.
Тот нахмурился, но ничего не сказал в ответ.
Д'Агоста наблюдал, как Марго приступила к работе. Она распахнула отсек хранилища в задней части автомобиля скорой, выдвинула полку, открыла рюкзак Констанс и начала вытаскивать различные вещи — старые бутылки с жидкостями, ампулы, конверты с порошком, банку с неким содержимым. Она выкладывала все это быстро — одно за другим. К этому всему Марго еще добавила лилию, что Констанс передала ей, а затем несколько высушенных образцов растений из своей сумки, извлеченных ею из осколков стекла. Далее, она достала и разгладила мятую бумажку, резко схватившись за поручни, когда машина скорой помощи с визгом сирен выехала на Вашингтон-Авеню.
— Что вы делаете? — спросил д’Агоста.
— Я готовлю противоядие, — ответила Марго.
— Разве вы не должны делать это в лаборатории или где-то еще?
— Разве вам кажется, что у нас есть на это время?
— Как больной? — спросила Констанс врача.
Парамедик взглянул на д’Агосту, потом на нее.
— Плохо. Основные показатели низкие, пульс нитевидный, — нажатием он открыл пластиковый лоток со стороны носилок Пендергаста. — Я собираюсь начать вливание лидокаина.
Когда скорая помощь вырулила на Истерн-Паркуэй, д’Агоста увидел, что Марго выхватила капельницу с физраствором из соседнего ящика, достала скальпель для трахеотомии из другого ящика, а затем извлекла его из защитного серебряного покрытия. Она вспорола им капельницу, налила из нее немного в пустой пластиковый стакан, а истекающую капельницу бросила на пол.
— Эй, — воскликнул медик. — Какого черта вы делаете?
Предупреждающий жест лейтенанта снова заставил его замолчать.
Скорая проехала мимо Проспект-Парк и понеслась через Гранд-Арми-Плаза. Сумев найти равновесие, Марго взяла небольшую стеклянную баночку из содержимого сумки Констанс, быстро погрела ее руками, сняла пробку и вылила дозу в пластиковую колбу. Скорую помощь немедленно заполнил сладковатый химический запах.
— Что это? — спросил д’Агоста, отмахиваясь от запаха.
— Хлороформ.
Марго вновь закупорила банку. Взяв скальпель, она измельчила лилию Констанс, взятую в Водном доме, раскрошила ее и добавила мякоть — вместе с высушенными, измельченными кусками растения из своей сумки — в жидкость. Затем она закупорила колбу и потрясла ее.
— Что происходит? — спросил д’Агоста.
— Хлороформ действует как растворитель. Он используется в фармакологии для извлечения веществ из растительных материалов. Далее мне придется выпарить большую его часть через кипячение, так как он ядовит, если сделать инъекцию.
— Минуточку, — сказала Констанс. — Если вы вскипятите его, то совершите ту же ошибку, что и Иезекия.
— Нет, нет, — ответила Марго. — Хлороформ кипит при гораздо меньшей температуре, чем вода — около шестидесяти градусов Цельсия. Это не денатурирует белки или соединения.
— Какие соединения вы извлекаете? — спросил д’Агоста.
— Я не знаю.
— Вы не знаете?
Марго набросилась на него.
— Никто не знает, какие активные ингредиенты содержатся в этих растениях. Я действую экспромтом.
— Господи, — сказал д’Агоста.
Скорая свернула на Восьмую Авеню, приближаясь к нью-йоркской больнице Методистской церкви. В это время Марго сверилась со своим листом бумаги, добавила еще жидкости, вскрыла ампулу и смешала два вида порошка из лощеных конвертов.
— Лейтенант, — обратилась она через плечо. — Когда мы приедем в больницу, мне срочно понадобится несколько вещей. Вода со льдом. Кусок ткани для фильтрации. Пробирка. Полдюжины кофейных фильтров. И зажигалка. Хорошо?
— Вот зажигалка, — сказал д’Агоста, залезая в свой карман. — А об остальном я позабочусь.