— Я не уверен, что должным образом поблагодарил тебя и доктора Грин за спасение моей жизни. И за такой чудовищный риск…
Она прервала его, приложив палец к его губам.
— Пожалуйста. Ты знаешь, как я к тебе отношусь. Не смущай меня, заставляя повторяться.
На мгновение показалось, что Пендергаст находится на грани какого-то признания. Но в итоге он ответил лишь:
— Я выполню твою просьбу.
Под ворчание двигателя он вывел автомобиль на дорогу из белого гравия. Большой особняк медленно исчезал позади них за линией горизонта.
— Это прекрасная машина, но не особо комфортная, — заметила Констанс, осматривая салон. — Мы поедем на ней до Нового Орлеана или до самого Нью-Йорка?
— Может, оставим принятие этого решения за самой машиной?
И, проезжая по затененной дорожке, связывающей изящные дубы с главной дорогой, Пендергаст вдавил педаль газа в пол, и рев двигателя разнесся по протокам и сонным мангровым болотам прихода Сент-Чарльз.
Послание от переводчиков
Традиция писать переводческие послесловия изначально родилась у Натали во время работы с книгами Р.Р. МакКаммона, но она была с охотой перенята и в работе с романами Престона и Чайлда. Как выяснилось, многим читателям зачастую бывает интересно, как протекает работа над книгой, они хотят приоткрыть завесу переводческого процесса и посмотреть, что же за ней происходит. Обыкновенно Натали писала свои послесловия одна, поэтому рассказывала исключительно свои впечатления, но сейчас переводчиков двое, и каждому из них есть, что сказать, поэтому пусть эта заметка будет обезличена, словно писал ее кто-то третий, собирая информацию у обеих девушек в формате интервью.
Голубой Лабиринт ведь уже был переведен. Почему вы решили перерабатывать его?
Елена: Идея переработать и отредактировать «Голубой лабиринт» возникла у Натали почти сразу же, как мы приступили к работе над «Багровым берегом».
Ну, согласитесь, как-то глупо стараться переводить следующую книгу серии, и стремиться довести ее до издательского качества, в то время как предыдущая сделана на скорую руку, да еще и была выложена в сеть отдельными главами. Получается, что полностью весь ее текст не был отредактирован ни разу. Добавьте к этому еще то, что перевод производился тремя (!!!) переводчиками, обладающими разными манерами и навыками владения языка, и в целом вы получите книгу в качестве а-ля «художественный хаос». Это все сильно подпортило впечатление от самой книги, — не возникало того желаемого эффекта полного погружения в сюжет, в который так стремишься окунуться, беря в руки долгожданное продолжение серии.
Еще одним веским аргументом к повторной редактуре для нас стало то, что мне и Натали не хотелось терять аудиторию «Багрового берега». Читатели, которые возьмутся за «Лабиринт» в необработанном виде, навряд ли захотят продолжить читать серию в любительском переводе, посчитав, что, если 14-ый том настолько сырой и невнятный, то 15-ый — и подавно не будет достоин их внимания и времени.
Да и у меня, как человека переработавшего основную массу книги, осталось некое чувство незавершенности. Вы только представьте: на протяжении почти трех месяцев чуть ли не каждый день переводить по главе и вдруг оставить все в незавершенном виде, да еще и в сомнительном качестве. Зачем тогда вообще было начинать, тратить время и силы, если получилось не то, что было изначально задумано?
Натали: Ну, ради выдерживания единого стиля мы это делали, как же еще?
Тут занимательная, конечно, история. У меня, получается, работа с переводами Престона и Чайлда началась с 15й книги, а 14ю я видела только мельком. Когда я посмотрела более подробно, то просто поняла, что тот уровень, который мы с Леной выдерживаем в 15й, и тот, в котором была выложена 14я, мягко говоря, не совпадают. Поэтому в процессе работы над «Багровым Берегом» я предложила Лене отредактировать «Лабиринт». Мне кажется, это было закономерным решением. А вообще, изначально (еще до творческого дуэта с Леной), когда я увидела, что книгу уже перевели, я расслабилась и подумала — ну, значит, с этой серией буду иметь дело исключительно как читатель. Ну и попробовала все это дело почитать. А там… нет, я не стану говорить, что все было так уж плохо, вообще-то. Текст попросту требовал редакции, только и всего. Чем мы, собственно, и занялись. Думаю, с тем, что эта редакция требовалась, никто спорить не будет.