— Буду вам крайне признателен! — выкрикнул Пендергаст напоследок, устраиваясь поудобнее на своем место и принимая позу, в которой он сидел до прихода куратора.
Д’Агоста наблюдал за всем этим обменом любезностями молча.
— Вы только что запихнули свой ботинок так глубоко ему в задницу, что ему придется есть свой ужин с носка вашей туфли.
— Я знал, что всегда могу рассчитывать на подходящую остроту от вас.
— Боюсь, что вы только что нажили врага.
— У меня большой опыт в делах этого музея. Здесь есть несколько кураторов, которые ведут себя как господа на своих маленьких вотчинах. Я довольно жестко отношусь к таким людям. Скверная привычка, но от нее очень трудно избавиться, — он поднялся со своего стула. — А сейчас я бы весьма хотел поговорить с этим специалистом из остеологии, которого вы упомянули. Марк Сандовал.
Д’Агоста тяжело поднялся на ноги.
— Следуйте за мной.
12
Они нашли Сандовала в одном из хранилищ, расположенных в дальнем конце коридора. Он перемещался от одного ящика с костями к другому и делал пометки. Нос у него все еще был красным, а глаза оставались припухшими — похоже, летняя простуда оказалась не на шутку цепкой.
— Это специальный агент Пендергаст из ФБР, — представил друга д’Агоста. — Он бы хотел задать вам несколько вопросов.
Сандовал нервно огляделся по сторонам, словно боялся, что их может кто-то увидеть. Возможно, Фрисби.
— Здесь?
— Да, здесь, — ответил Пендергаст, осмотрев окружающее пространство. — Какое очаровательное место. Сколько человеческих останков находится в этой комнате?
— Около двух тысяч... плюс-минус.
— И откуда они?
— Из Океании, Австралии и Новой Зеландии.
— Сколько их, если брать в расчет всю коллекцию?
— Около пятнадцати тысяч, если объединить все коллекции отделов остеологии и антропологии.
— Мистер Сандовал, я так понимаю, что одним из элементов вашей работы является помощь приезжим ученым.
— На самом деле, это наша основная обязанность. У нас постоянный поток приезжих специалистов.
— Но в обязанности Виктора Марсалы это не входило, хотя он и был лаборантом.
— У Вика... был не тот темперамент. Иногда приезжие ученые обладают... сложными характерами. Или и того хуже.
— В чем именно заключается ваша помощь приезжим ученым?
— Обычно ученые посещают музей, желая исследовать конкретный экземпляр или коллекцию. Мы — как библиотекари по костям: приносим им образцы, дожидаемся, пока они их осмотрят, а затем возвращаем их на место.
— Костяной библиотекарь — и впрямь весьма наглядное описание. Скольким приезжим ученым вы помогаете в месяц? В среднем.
— По-разному. От шести до десяти, наверное.
— От чего это зависит?
— От того, насколько сложны и обширны запросы приезжего ученого. Если к нам приходит человек с очень подробным списком требований, то нам может понадобиться работать исключительно с ним несколько недель. А может прийти ученый, который, скажем, хочет посмотреть только один череп.
— Какой квалификацией должны обладать эти люди?
Сандовал пожал плечами.
— У них должна быть определенная... институциональная принадлежность и убедительный план исследований.
— Особых полномочий не требуется?
— Нет, ничего такого. Нужно представительное письмо, официальный запрос на бланке университета, подтверждающий его принадлежность к университету или медицинской школе.
Пендергаст небрежно поправил манжету своей рубашки.
— Насколько я понимаю — хотя он делал это нечасто — Марсала все же работал с учеными. Был проект, которым он занимался несколько месяцев назад.
Сандовал кивнул.
— Эм... да.
— Что он говорил об этой работе?
— Он, вроде, намекнул, что этот ученый может каким-то образом помочь ему.
— И Марсала работал исключительно с ним?
— Да.
— Насколько велика вероятность, что работа этого приезжего специалиста принесла бы пользу мистеру Марсале, который, по общественным оценкам, был квалифицированным специалистом в области костной артикуляции, хотя его основные обязанности заключались в наблюдении за мацерационными резервуарами и аквариумами с жуками-кожеедами?
— Я не знаю. Возможно, этот человек собирался взять Вика в соавторы статьи, которую он собирался опубликовать.