Дав глазам привыкнуть к темноте, Пендергаст пересек помещение, прошел под аркой и оказался в центральном проходе. Здесь его встретила огромная лестница, ведущая на второй этаж, где были расположены стандартные номера и люксы. Впереди неясными очертаниями маячил главный холл с толстыми деревянными колоннами и едва различимыми фресками с морскими сюжетами. Пендергаст провел пару мгновений в тишине, пытаясь сориентироваться. Чертежи курорта были спрятаны в его жилете, но сейчас они ему не требовались — его эйдетическая память отлично справилась со своей задачей и зафиксировала все необходимые детали. Просторный коридор слева уходил вниз — предположительно в спа-центр и к банкетным залам. Справа от Пендергаста располагалась низкая арка, за которой находился коктейльный бар.
Стекло витрины гарнитура, стоявшего у ближайшей стены, потрескалось, но за ним сохранился лист мятой и блеклой трафаретной бумаги. Пендергаст подошел к нему и в слабом лунном свете вгляделся в выцветшие буквы:
Добро пожаловать в сказочный «Солтон Фонтенбло»!
«В Рай на Внутреннем Море»
Суббота, 5 Октября 1962 года.
Сегодняшние мероприятия:
6 часов — Здоровое плавание с Ральфом Амандеро, двукратным олимпийским чемпионом.
10 часов — Соревнования по водным лыжам.
14 часов — Магистральные гонки на моторных лодках.
16 часов — Конкурс красоты «Мисс Солтон-Си».
20 часов 30 минут — Танцы в бальном зале, оркестр Верна Уильямса, участвует Жан Жестер.
23 часа — «Джунгли оживают» — наблюдение за животными, бесплатные коктейли.
Пендергаст повернулся к арке, ведущей в гостиную, окна которой были забиты досками, и, несмотря на то, что некоторые из них оторвались (или были оторваны вандалами), там было слишком темно, чтобы рассмотреть помещение подробно. Пендергаст извлек из одного из карманов жилета очки ночного видения с оптикой третьего поколения, надел их и включил. Мгновенно все вокруг стало ясным: стулья, стены, люстры — все засияло призрачным зеленоватым светом. Пендергаст повернул шкалу на очках, регулируя яркость изображения, после чего пересек гостиную.
Комната оказалась довольно большой, в углу ее поместилась сцена, а у дальней стены красовался когда-то роскошный дугообразный бар. Остальная часть комнаты была заставлена небольшими круглыми столиками. На полу повсюду валялись разбитые бокалы, содержимое которых давно испарилось и обратилось в смолистые отложения. При этом бар — хотя спиртного в нем давно не осталось — все еще хранил ряды аккуратно уложенных салфеток и баночек, полных коктейльными палочками. Все, как и в холле, было покрыто тонким слоем пыли. Мраморное зеркало позади бара кто-то явно давно разбил, и тускло сверкающие осколки теперь усеивали барную стойку и пол. Весь окружавший это место флёр напоминал о былом величии «Солтон Фонтенбло» и — возможно — служил той самой аурой тревоги, какая окружает любой дом с привидениями, не позволявшей вандалам или падальщикам вроде Кьюита полностью разрушить и сравнять с землей это место. По большому счету, вместо старого отеля «Фонтенбло» превратился в капсулу времени из поколения «Рэт Пек», брошенную на растерзание капризам стихии.
Одну стену этого зала занимало большое обзорное окно, которому каким-то чудом удалось пережить капризы стихии и времени, отделавшись лишь несколькими трещинами. Оно было так густо покрыто инеем соли, что казалось почти матовым. Пендергаст подошел к обзорному окну, вытер налет влажной салфеткой, и посмотрел сквозь него. Снаружи располагался круглый участок, по периметру которого были расставлены шезлонги. Однако в центре, где, по обыкновению, должен был быть бассейн, зияла черная дыра, облицованная кирпичом и окруженная защитными железными перилами. Эта огражденная впадина была около пятнадцати футов в поперечнике, она походила на пасть неглубокого, но широкого колодца. Пристально вглядываясь в темноту в очках ночного видения, Пендергаст решил, что смог различить в черноте отверстия деформированные пластиковые верхние листья искусственных пальм.
Зоосад. Было нетрудно представить себе высокопоставленных шишек и голливудских звезд, общавшихся здесь в звездную ночь полвека назад и державших в руках виски с содовой. Вообразить, что слышишь, как смех и звон хрусталя смешивается с ревом диких зверей, когда элита отпивала из своих бокалов и наблюдала за животными, бродящими внизу.