— Вы разговаривали с полицейским.
— Да, — она старалась говорить спокойно.
Фрисби продолжал смотреть вперед.
— Чего он хотел?
— Он попросил меня изучить скелет.
— Какой скелет?
— Один из тех, что Вик Марсала извлекал для того… хм… приезжего ученого.
— Он попросил вас изучить его? Почему именно вас?
— Мы знакомы с лейтенантом уже давно.
— И что вы нашли?
Эта беседа начала напоминать инквизиторский допрос, но Марго старалась сохранять спокойствие.
— По данным сопроводительной записки, мужчина готтентот, добавлен в коллекцию в 1889 году.
— И какое вероятное отношение стодвадцатипятилетний скелет может иметь к убийству Марсалы?
— Я не могу сказать, сэр, это конфиденциальная информация. Я просто помогаю лейтенанту по его личной просьбе.
Фрисби фыркнул.
— Это невыносимо. Полиция идет по ложному следу. Как будто они хотят втянуть мой отдел еще глубже в это бессмысленное дело об убийстве, в этот скандал. Все эти ковыряния — меня уже тошнит от них, — Фрисби остановился. — Он просил вас о какой-то еще помощи?
Марго замешкалась.
— Он упомянул об осмотре еще нескольких скелетов из коллекции.
— Понятно, — теперь, наконец, Фрисби посмотрел на нее. — Помнится мне, у вас здесь высокий научный уровень привилегий.
— Да, и я очень благодарна за это.
— Что, если эти привилегии будут отменены?
Марго пристально посмотрела на него. Это было возмутительно. Но она не собиралась терять хладнокровие.
— Это захоронит мои исследования. Я могу потерять работу.
— Какой же это будет позор, — он больше ничего не сказал, лишь развернулся и зашагал дальше по коридору, оставив Марго стоять и смотреть на его высокую, юркую удаляющуюся фигуру.
22
В номере-люкс гостиницы «Хилтон» в городе Палм-Спрингс на третьем этаже, тускло освещенном настенными бра, полулежал в кресле в дальнем углу комнаты агент Пендергаст. Занавешенные шторами панорамные окна номера выходили на коктейльную хижину у бассейна, воды которого мерцали в лучах позднего утреннего солнца. На столике перед Пендергастом покоилась чашка чая. Под вытянутыми, скрещенными в лодыжках ногами стояла кожаная оттоманка.
Пендергаст изредка потягивал чай во время своего телефонного разговора:
— Его содержат в тюрьме Индио без возможности выхода под залог, — сообщил он своему собеседнику. — Лицо не проходит ни по одной базе данных, идентифицировать его личность не представляется возможным. По отпечаткам пальцев тоже никакой информации.
— Он сказал, почему напал на тебя? — раздался в трубке голос Констанс.
— Он был безмолвен, как монах.
— Вас обоих усыпили с помощью какого-то наркотического дурмана?
— По крайней мере, так я склонен полагать.
— С какой целью?
— Для меня это до сих пор остается загадкой. Я не преминул сходить на осмотр к врачу, но лишь удостоверился, что я в полном здравии — за исключением травм, полученных во время борьбы. Механических. Никаких следов яда или последствий отравления в организме не обнаружено. Также на мне нет никаких следов уколов или чего-то подобного, что указывало бы на вмешательство в мой организм, пока я пребывал в бессознательном состоянии.
— Тот, кто напал на тебя, должно быть, был в сговоре с теми, кто распылил наркотик. Тем удивительнее, что они погрузили в наркотический сон и своего сообщника, бросив его на произвол судьбы.
— В этой истории удивительной можно назвать всю последовательность событий. У меня складывается впечатление, что этого человека обманули так же, как и меня. Но пока он не заговорит, его мотивы останутся для меня тайной. Есть, однако, вещь, которая представляется мне вполне понятной. И именно она — глубоко меня дискредитирует.
Он замолчал.
— О чем ты?
— Все случившееся — бирюза, рудник «Золотой паук», «Солтон Фонтенбло», неудачно стертые следы шин, сама карта шахты, и, возможно, даже старик, который со мной говорил — западня. Все было тщательно срежиссировано, чтобы заманить меня именно в ту конкретную комнату для ветеринарных процедур, где этот газ мог быть выпущен. Эта камера была построена годы назад именно с целью введения наркотических газов опасным животным.
— Так что же именно так сильно тебя дискредитирует?
— Я думал, что нахожусь на шаг впереди своих противников, а в действительности все обстояло с точностью до наоборот: это они опережали меня не на один, а на несколько шагов.