Слушая эту историю, заключенный заморгал чуть чаще, однако никаких других движений не произвел — остался неподвижным, как изваяние.
— Вы молчите в надежде, что вас вознаградят? Уверяю вас, этого никогда не произойдет.
Ничего. Пендергаст помолчал некоторое время, оценивающе глядя на мужчину, сидящего через стол от него. Наконец, он снова заговорил.
— Возможно, вы защищаете свою семью. Может быть, вы боитесь, что если вы заговорите, они будут убиты.
Мужчина также не отреагировал и на это. Пендергаст поднялся.
— Если это так, то единственная надежда для вашей семьи и для вас лично — это заговорить. Мы сможем защитить их. В противном случае вас всех убьют, это я могу вам предречь. Поверьте мне: я видел, как это происходило много раз.
Что-то мелькнуло в глазах этого человека, или агенту просто показалось?
— Доброго дня.
С этими словами, Пендергаст позвал охранников. Дверь отперли, засов выдвинули, и охранники вошли вместе со Спандау. Пендергаст оставался стоять, пока конвой выводил заключенного. На какое-то время агент замешкался.
— Я возвращаюсь в Нью-Йорк, — сказал он. — Можете организовать для меня пересылку его фотографий, отпечатков пальцев, ДНК и медицинского заключения врача?
— Конечно.
— Вы мне очень помогли, — он кивнул и продолжил говорить после недолгой паузы. — Скажите мне, мистер Спандау, вы ведь ценитель вина, не так ли?
Мужчина посмотрел на агента со скрытым удивлением.
— Что заставило вас так подумать?
— Брошюра с подробным описанием фьючерсов Бордо на вашем рабочем столе, которую я заметил вчера.
Спандау замялся.
— Признаюсь, что я могу назвать себя его поклонником.
— Значит, вы знакомы с «Шато Пишон Лонгвиль Комтесс де Лаланд»?
— Конечно.
— Вам оно нравится?
— Я никогда не дегустировал его, — Спандау покачал головой. — И не смогу на офицерскую зарплату.
— Жаль. Просто так получилось, что сегодня утром мне удалось раздобыть экземпляр урожая 2000 года. Отличный год, вполне уже можно пить. Я договорился, чтобы бутылку доставили к вам домой.
Спандау нахмурился.
— Я не понимаю.
— Вы оказали бы мне огромную личную услугу, если бы сообщили тотчас же, когда этот человек начнет говорить. Поверьте, все это во имя благой цели — раскрытия этого дела, не более.
Спандау выслушивал эту просьбу в тишине.
— И если бы вы смогли сделать запись того, что именно он скажет — официально, разумеется — это было бы просто вишенкой на торте. Возможно, это сможет нам помочь. Вот моя визитка.
Спандау помолчал еще одно мгновение. А затем его обычно бесстрастное лицо расплылось в довольной улыбке.
— Агент Пендергаст, — сказал он, — для меня будет честью помочь вам раскрыть это дело.
25
Покидая тюрьму, Пендергаст направился на юг. Солнце уже начинало клониться к закату, когда он свернул с главной дороги и припарковался под суровым хребтом холмов Скэррит.
Он взобрался на гребень и посмотрел на восток. Между ним и мертвым берегом Солтон-Си лежал «Фонтенбло», его безвкусные и рваные линии затмевались холодной гладью воды. Все было по-прежнему. От горизонта до горизонта в этом краю не появилось ни малейшего признака жизни. Компанию агенту в этом безмолвии составлял лишь заунывный и тихий стон ветра.
Теперь Пендергаст посмотрел севернее, следуя взглядом по пробитой грунтовой дороге, ведущей к шахте «Золотой паук». Плохо замаскированные следы шин, которые он отметил накануне, исчезли, оставив на своем месте лишь новую, явно не нарушенную корку соли.
Пендергаст прошел по противоположной стороне предгорья и приблизился к курорту — так же как он сделал прошлой ночью. От каждого его шага под туфлями поднималось облачко соленой пыли. Он отметил, что не видит ни одного следа своей прошлой активности — ступени, по которым он поднимался на веранду, как и сама веранда, казалось, все это время (с самого упадка отеля) лежали нетронутыми.