Констанс резко переменилась. Тело ее напряглось, а пальцы крепко сжались — всего один раз. В ее фиалковых глазах вспыхнули искры, а воздух вокруг нее словно потемнел. Эта перемена была столь разительной, и в ней таилось столько скрытой злобы, что Пендергаст, поднимая стакан для следующего глотка, вздрогнул и непроизвольно выставил руку вперед для защиты, чуть выплеснув абсент себе на ладонь.
— Если бы это сказал мне любой другой человек, — сказала она угрожающе тихим голосом, — он бы не пережил эту ночь.
Затем Констанс Грин развернулась на каблуках и молча покинула комнату.
33
— Кое-кто хочет вас видеть, лейтенант.
Сидя за своим столом, Питер Англер оторвался от стопки распечаток и вопросительно приподнял бровь, глядя на своего помощника сержанта Слейда, стоявшего в дверях.
— Кто там?
— Блудный сын, — ответил Слейд с усмешкой и отступил в сторону. Мгновение спустя худая, аскетичная фигура специального агента Пендергаста появилась в дверном проеме.
Англер сделал над собой усилие, скрывая удивление. Он кивком указал Пендергасту на стул. Англер заметил, что взгляд его посетителя переменился с момента их последней встречи. Он не был уверен, в чем именно состояла эта перемена, но у него возникла мысль сделать снимок глаз специального агента Пендергаста, потому что в этот раз они казались ему намного ярче, чем прежде — особенно на фоне бледности его лица.
Англер откинулся на спинку стула, отодвинувшись от распечаток, и уставился на Пендергаста. Он считал, что сделал достаточно, пытаясь добиться внимания этого человека. Пусть теперь агент делает то же самое. Англер решил, что во что бы то ни стало не заговорит первым.
— Я хотел бы поздравить вас, лейтенант, с вашим вдохновляющим открытием, — начал Пендергаст. — Мне бы никогда не пришло в голову искать анаграмму имени моего сына среди списков пассажиров, пребывших из Бразилии. А ведь это так похоже на Альбана — устроить из своей поездки такую игру.
«Конечно, тебе не пришло бы это в голову», — про себя согласился с ним Англер. Он знал: все дело в том, что разум Пендергаста устроен не так, как у него. Сложа руки, он размышлял над тем, что Альбан Пендергаст, возможно, обладал более выдающимися умственными данными, чем его отец.
— Мне интересно, — продолжил Пендергаст. — Когда именно Альбан прилетел в Нью-Йорк?
— Четвертого июня, — ответил Англер. — На рейсе компании «Эйр-Бразилия» из Рио.
— Четвертого июня, — тихо повторил агент, — за неделю до того, как его убили, — он снова взглянул на Англера. — Естественно, после того, как вы нашли анаграмму, вы вернулись и проверили более ранние списки?
— Естественно.
— И вы что-нибудь нашли?
На мгновение Англер захотел уклониться от ответа и дать Пендергасту попробовать на вкус его собственную пилюлю. Но он был не таким копом.
— Еще нет. Расследование продолжается. Существует огромное количество списков, которые необходимо проверить, и не все из них — особенно у зарубежных авиакомпаний — упорядочены, как нам бы хотелось.
— Понимаю, — Пендергаст, казалось, что-то обдумывает. — Лейтенант, я хотел бы извиниться за то… гм… что не оказал вам должного содействия во время прошлых наших встреч. В то время я чувствовал, что добьюсь большего прогресса в деле об убийстве моего сына, если проведу расследование сам.
«Другими словами, ты принял меня за неуклюжего идиота и посчитал, что справишься намного лучше меня», — догадался Англер.
— В этом я ошибся. Поэтому в попытке загладить свою вину я хотел бы предоставить вам любую полезную информацию, которой обладаю.
Англер едва заметно пошевелил рукой, повернув ее ладонью вверх, словно прося агента продолжать. В дальнем углу офиса по-прежнему стоял сержант Слейд — совершенно бесшумно, по своему обыкновению — слушая весь разговор.