— Ты имеешь в виду Чентри?
Она кивнула:
— У этой женщины недостаточно смелости, чтобы осуществить собственные затаенные желания. Она отодвигается в тень и позволяет мужчине делать все вместо себя.
— Ты в самом деле ее так ненавидишь?
— Да. Ненавижу. Потому что я тоже женщина.
— Но ты не питаешь ненависти к Чентри, даже после всего того, что он сделал?
Она покачала головой, и ее короткие волосы качнулись в вечернем свете.
— Дело в том, что он меня не убил. Он намеревался это сделать, даже говорил об этом. Но потом вдруг изменил свое решение. Я благодарна ему за то, что он не убил меня и нарисовал мой портрет.
— Я тоже.
Я попытался ее обнять, но для этого еще не наступило время.
— А знаешь, почему он надо мной сжалился? Впрочем, откуда тебе это знать. Помнишь, я тебе рассказывала, как отец привез меня в гости к Чентри? Когда я была еще маленькой девочкой?
— Помню.
— Ну вот, и он тоже это вспомнил. Мне даже не пришлось напоминать ему. Он узнал меня, хотя я была тогда еще ребенком, и сказал, что мои глаза с тех пор совсем не изменились.
— Но он изменился.
— Еще как! Не беспокойся, Лью. Я не испытываю симпатии к Чентри. Просто радуюсь, что жива. Очень радуюсь.
Я сказал, что тоже чрезвычайно рад этому.
— Мне только одно досадно, — прибавила она. — Я все время надеялась, что это все же не Чентри, понимаешь?
Что все это окажется кошмарной ошибкой. Но этого не случилось. Человек, написавший те картины, — убийца.
— Я знаю.
42
Из-за угла дома показался рассерженный таксист, привезший Бетти.
— Долго же вы заставили себя ждать, мисс. Вам придется доплатить.
Бетти дала ему деньги. Но, когда она села в собственную машину, оказалось, что ей никак не удается ее завести. Я попытался сделать это сам, но мотор не хотел работать.
— Что же мне теперь делать? Надо что-то придумать. Я должна еще кое-что сделать.
— Я охотно подвезу тебя.
— Но я должна ехать одна. Я обещала.
— Кому?
— Не могу тебе сказать. Мне очень жаль.
У меня было такое чувство, что она отдаляется от меня; я подошел ближе и посмотрел ей в лицо. Оно казалось теперь бледным овалом, на фоне которого выделялись темные глаза и губы. Ночь плыла среди высоких старых домов, как мутная река. Я боялся, что Бетти будет подхвачена течением и на этот раз окажется вне пределов досягаемости.
Она коснулась моей руки:
— Одолжишь мне свой автомобиль, Лью?
— На какой срок?
— До завтрашнего утра.
— Зачем?
— Не пытайся меня допрашивать. Ответь просто — да или нет.
— Ладно. Так вот, ответ будет — нет.
— Я прошу тебя. Это важно для меня.
— А я по-прежнему отвечаю отказом. Мне не хочется пережить еще одну такую ночь, как вчера, и гадать, что с тобой случилось.
— Ну что ж. Я найду того, кто захочет мне помочь.
Она двинулась в направлении улицы, спотыкаясь о кусты, а я поспешил за ней.
На тротуаре она снова повернулась ко мне:
— Так ты не намерен одолжить мне машину?
— Нет. Я глаз с тебя не спущу. Если ты наймешь или попросишь у кого-нибудь, я поеду за тобой.
— Для тебя невыносима мысль, что я могу опередить тебя?
— Нет. Ты явно опередила меня вчера ночью и подвергла свою жизнь опасности. Я не хочу, чтобы это повторилось. Существует такой недостаток, как чрезмерная храбрость. — Я перевел дыхание. — Ты сегодня хоть немного отдохнула?
— Не помню, — ответила она уклончиво.
— Значит, нет. Нельзя невыспавшейся ночью вести машину. Бог знает, что может случиться.
— Бог и мистер Арчер знают все, — заметила она с иронией. — И оба никогда не ошибаются.
— Бог допустил одну ошибку, когда создал женщину.
Бетти испустила гневный возглас, затем рассмеялась. Она все же согласилась взять и машину, и меня, но при условии, что я разрешу ей вести, по крайней мере, половину пути. Я взялся поработать в первую смену.
— Куда ехать? — спросил я, включая зажигание.
— В Лонг Бич. Ты ведь знаешь, где это?
— Еще бы не знать. Я там родился. А что должно произойти в Лонг Бич?
— Я обещала никому не говорить.
— Кому ты обещала? Миссис Чентри?
— Раз ты все знаешь, — старательно отчеканила Бетти, — было бы излишним отвечать на твои вопросы.