— Об этом было известно всей Аризоне, — прервала меня Фрэнсин Чентри. — Но не все знали, что Рут Баймейер была влюблена в Ричарда, когда они оба еще были молоды. Думаю, это стало главной причиной того, что она уговорила Джека перебраться в Санта-Тересу.
— По крайней мере, так он утверждает. Это привело к некоторым осложнениям в семейных отношениях, которые еще больше усилились, когда в город приехала Милдред Мид.
Думаю, Чентри видел Милдред в течение последних нескольких месяцев и под влиянием этой встречи написал по памяти ее портрет.
— Об этом мне ничего не известно.
— Вы не видели его последнее время?
— Разумеется, нет, — ответила она, избегая смотреть мне в глаза и всматриваясь в темноту за стеклом автомобиля. — Я не видела Ричарда и не получала от него никаких известий целых двадцать пять лет. Я понятия не имела, что он здесь, в городе.
— Даже после телефонного звонка женщины, с которой он жил?
— Она не заикнулась о нем. Сказала только что-то насчет… похорон в оранжерее и заявила, что ей нужны деньги. Обещала, если я ей помогу, сохранить все в тайне. В противном случае угрожала публично рассказать о причине исчезновения моего мужа.
— Вы дали ей денег?
— Нет. И жалею, что не сделала этого. Думаю, было бы лучше, если бы он не написал тот портрет. Можно подумать, что он умышленно стремился к разоблачению.
— Вряд ли это делалось совершенно сознательно, — заметил я. — Во всяком случае, Фрэд делал все возможное, чтобы его разыскать. Несомненно и то, что, заимствуя картину у Баймейеров, он частично руководствовался профессиональным интересом. Ему хотелось установить, действительно ли это Чентри. Но у него были и личные мотивы: он мог связать ее с картиной, которую некогда видел в своем доме на Олив-стрит. Но ему не удалось обнаружить связи между своим мнимым отцом, Джонсоном, и художником Чентри. Прежде чем он успел это сделать, Джонсон похитил картину из его комнаты. А Баймейеры наняли меня, чтобы я ее разыскал.
Бетти нажала на клаксон; мы съезжали вниз по длинному склону за Камарильо, перед нами не было автомобилей. Я взглянул на нее, и наши глаза встретились.
Она сняла правую руку с руля и приложила ее к губам. Я понял этот знак: я и так сказал больше, чем должен был, пора было остановиться.
— Это не первый портрет Милдред, написанный им по памяти, — заговорила спустя несколько минут миссис Чентри. — Он написал много других, давно, когда мы еще жили вместе. На одном она изображена в виде Мадонны с мертвым Христом на руках.
После этого она долго молчала, пока мы не оказались в предместье Санта-Тересы. Тогда я услышал ее тихий плач.
Трудно было сказать, оплакивает она судьбу Чентри или свою собственную, а может быть, давно погибший союз, соединивший их молодые жизни.
— Куда мы едем? — спросила Бетти.
— В комиссариат.
Фрэнсис Чентри издала короткое восклицание, перешедшее в тихий стон:
— Нельзя ли мне провести хотя бы эту ночь в собственном доме?
— Если хотите, мы можем заехать туда, чтобы вы могли упаковать чемодан. А потом, вместе с вашим адвокатом, нам следует явиться в полицию.
Спустя довольно долгое время после вышеописанного я проснулся в своей постели, чувствуя утренний холод. Рядом я ощущал биение сердца Бетти и слышал ее дыхание, напоминавшее тихий шорох океана.
Мне вспомнилась куда менее идиллическая сцена. Когда я в последний раз видел Фрэнсин Чентри, она находилась в больничной палате с зарешеченными окнами, под присмотром сидевшего у дверей вооруженного охранника. И в приоткрытых дверях моего сонного воображения возник образ другой ожидавшей чего-то женщины, маленькой, худенькой, седой, некогда красивой.
Мне вспомнилось слово «пьета». Я разбудил Бетти, коснувшись ладонью ее бедра. Она со вздохом повернулась на другой бок.
— Что такое пьета? — спросил я.
Она зевнула:
— Ты задаешь странные вопросы в самые неподходящие моменты.
— Значит, не знаешь?
— Разумеется, знаю. Это изображение Богоматери, оплакивающей распятого Христа. А почему ты спрашиваешь?
— Фрэнсис Чентри говорила, что ее муж написал такой портрет Милдред Мид. Полагаю, она изображена в образе Марии?
— Да. Я видела эту картину. Она находится в здешнем музее, но не выставляется. Считается, что идея не совсем удачна, по крайней мере, так говорят. Чентри представил себя в виде мертвого Христа.