Она нахмурилась:
— Не знаю, зачем я ее купила. Тогда мне было неизвестно, что на ней изображена Милдред.
— Зато это было известно вашему мужу.
Наступило молчание. Я слышал, как море плескалось где-то вдали, отмеряя время.
— Мой муж сейчас не в форме. За эти несколько дней он постарел. Если все обнаружится, его репутация будет погублена. А возможно, и он сам.
— Он решился на этот риск давно, выбрав именно такой метод действий.
— Но что плохого он сделал?
— Боюсь, это он дал Чентри возможность скрыть свою личность.
— Скрыть личность? Что вы имеете в виду?
— Думаю, вы догадываетесь. Но я предпочел бы поговорить с вашим мужем.
Она закусила губу и, обнажив зубы, сделалась похожей на сторожевую собаку, охраняющую вход. Наконец она взяла картину, вошла в дом и проводила меня к мужу.
Он сидел перед фотографией своей медной шахты. На лице его была написана полнейшая растерянность.
Все же он взял себя в руки и улыбнулся мне краешком губ:
— Что вам нужно? Опять деньги?
— Всего лишь несколько вопросов. Это дело началось в сорок третьем году. Пора его закончить.
— А что, собственно говоря, случилось в сорок третьем году? — обратилась ко мне Рут Баймейер.
— Всей правды я не знаю, но думаю, все началось с того момента, когда Уильям Мид получил отпуск и приехал домой, в Аризону. Впрочем, его дом находился в другом месте. У него была молодая жена и маленький ребенок, ожидавшие его в Санта-Тересе. Но мать его находилась по-прежнему в Аризоне. Где тогда жила Милдред, мистер Баймейер?
Он сделал вид, что не слышит моего вопроса. Но жена ответила за него:
— Она жила в Тусоне, но проводила уик-энды в горах, вместе с моим мужем.
Баймейер изумленно посмотрел на нее. Я начал сомневаться, что они когда-либо говорили откровенно о его связи с Милдред.
— Очевидно, Уильям не слишком удивился этому обстоятельству, — продолжал я. — Его мать и раньше жила с разными мужчинами; дольше всего с одним художником, по фамилии Лэшмэн. Именно Лэшмэн заменил ему отца и научил его рисовать. Приехав в отпуск, Уильям узнал, что его брат Ричард украл у него часть картин и выдал за свои. В сущности, свою личность Чентри начал изменять сам, похитив сначала картины и рисунки Уильяма, а затем женившись на Фрэнсин.
Дело дошло до драки между молодыми людьми, в результате которой Уильям убил Ричарда и бросил его тело в пустыне, переодев в свою военную форму. Будучи внебрачным сыном, он, вероятно, всю жизнь мечтал занять место Ричарда. Теперь у него появился такой шанс, а одновременно — возможность избавиться от военной службы и брачных уз.
Но ему не удалось бы осуществить это без помощи других лиц, а если быть точным, троих человек. Прежде всего, ему помогла Фрэнсин. Она любила его, хотя он был женат и убил ее мужа. Возможно даже, она сама подтолкнула его к этому убийству. Как бы там ни было, Фрэнсин переехала с ним в Санта-Тересу и прожила семь лет в качестве его жены.
Не знаю, почему он рискнул вернуться в этот город. Может быть, его волновала судьба сына.
Хотя, насколько мне известно, он ни разу не видел Фрэда за эти семь лет. Не исключено, что, проживая так близко от жены и сына, он наслаждался комедией с раздвоением личности. А может, ему нужно было постоянное напряжение, стимулятор, благодаря которому он мог поддерживать миф о Чентри и продолжать заниматься творчеством.
Но прежде всего ему понадобилось выбраться из Аризоны, и в этом ему помогла мать. На долю Милдред выпало самое трудное: ей предъявили для опознания труп молодого Чентри, и она признала в нем своего сына. Этим она доказала свою решительность и силу воли, впрочем, не впервые. Она любила своего сына, несмотря на его вину, но любила нездоровой, трагической любовью. Сегодня утром она отправилась к нему, прихватив с собой стилет.
— Чтобы убить его? — спросила Рут Баймейер.
— Или дать ему возможность совершить самоубийство. Не думаю, чтобы для Милдред это составляло большую разницу. Ее жизнь, в общем-то, уже закончена.
У Баймейера вырвался невольный вздох.
— Вы сказали, что Уильяму помогали три человека, — обратилась ко мне его жена.
— Да, по меньшей мере.
— Кто же был третьим?
— Очевидно, вы и сами об этом догадываетесь. Уильям Мид никогда не выбрался бы из Аризоны, если бы не чья-то помощь. Кто-то должен был свернуть следствие, которое вел шериф Брозертон, и замять все это дело.