Поднявшись с пола и слегка ударившись при этом головой о бумажную бабочку, я подошел к двери на балкон и выглянул наружу. В узком промежутке между двумя доходными домами виднелась светлая полоска моря, по которому плыл трехпалубный парусник, подгоняемый легкими порывами ветра.
Когда я снова повернул голову, комната показалась мне темной, словно прозрачный куб тени, наполненный невидимой жизнью. У меня возникло ощущение, что бабочка вдруг ожила и принялась порхать. Девушка поднялась и, пошатываясь, встала под ней.
— Вас прислала моя мать?
— Не совсем так. Но я разговаривал с ней.
— Догадываюсь, что она сообщила вам обо всех моих ужасных поступках. И о том, какая я скверная, какой у меня жуткий характер, ведь так?
— Нет. Просто она беспокоится за тебя.
— Ее беспокойство связано с Фрэдом?
— Кажется, да.
Она утвердительно кивнула головой и, опустив ее, уже не поднимала.
— Меня тоже это беспокоит, но по другой причине. Она думает, что мы любовники или что-то в этом духе. Но похоже, я не способна к совместной жизни с другими людьми. Чем больше я с ними сближаюсь, тем сильнее испытываю холодность.
Почему?
— Потому что боюсь их. Когда он… когда мой отец выломал дверь в ванную, я залезла в корзину для белья и закрыла крышку.
Никогда не забуду, что я ощущала в тот момент… Словно я уже умерла, похоронена и навсегда в безопасности.
— В безопасности?
— Да. Ведь нельзя убить мертвого.
— А чего ты боишься, Дорис?
Она устремила на меня взгляд из-под светлых бровей:
— Людей.
— И то же самое ты испытываешь по отношению к Фрэду?
— Нет. Его я не боюсь. Порой он доводит меня до бешенства. В такие моменты у меня возникает желание его… — Она замолчала на полуслове, и я услышала, как она скрипнула зубами.
— Какое у тебя возникает желание?
Некоторое время она колебалась; на ее лице отразилось напряжение, как будто она вслушивалась в тайные голоса внутри себя.
— Я хотела сказать: убить его. Но на самом деле я так не думаю. Да и что толку в этом? Бедный старый Фрэд и без того уже мертв и погребен, как и я.
Под влиянием первого импульса мне захотелось возразить ей, сказав, что она слишком молода и красива, чтобы говорить таким образом, но она была свидетельницей, и я предпочел с ней не спорить.
— Что же случилось с Фрэдом?
— Множество разных вещей. Он из бедной семьи и потерял половину жизни, чтобы добиться того, чего добился, то есть практически ничего. Его мать что-то вроде медсестры, помешана на своем муже, который стал калекой во время войны и уже ни на что не годен. Фрэд мечтал стать художником, но кажется, никогда этого не добьется.
— У Фрэда какие-то проблемы?
Лицо ее приобрело вдруг непроницаемое выражение.
— Я этого не говорила.
— Но мне показалось, ты имеешь в виду именно это.
— Может быть, и так. У каждого свои проблемы.
— В чем же заключаются проблемы Фрэда?
Она покачала головой:
— Я вам не скажу. Вы донесете матери.
— Не собираюсь.
— Нет, собираетесь.
— Ведь ты любишь Фрэда, правда?
— Я имею право любить, кого захочу. Он хороший мальчик, хороший человек.
— Не сомневаюсь. Не этот ли хороший мальчик украл картину у твоих родителей?
— Не пытайтесь иронизировать.
— Иногда я все же пытаюсь. Наверное потому, что все такие хорошие. Но ты не ответила на мой вопрос, Дорис. Это Фрэд украл картину?
Она отрицательно покачала головой:
— Ее не украли.
— Ты хочешь сказать, что она сама спрыгнула со стены и отправилась погулять?
— Нет. Я хочу сказать не это. — На глаза у нее навернулись слезы и потекли по щекам. — Это я ее взяла.
— Зачем?
— Фрэд мне велел… Вернее, он меня попросил.
— А чем он мотивировал свою просьбу?
— У него были свои причины.
— Но какие?
— Он просил никому не говорить об этом.
— Картина по-прежнему у него?
— Думаю, что да. Он ее еще не вернул.
— Но сказал, что намеревается это сделать?
— Да… И наверняка так и поступит. Он сказал, что хочет ее исследовать.
— Что же именно он собирается исследовать?
— Проверить, подлинник ли это.
— Значит, у него были подозрения, что это подделка?
— Он хотел убедиться в этом.
— Зачем же было красть?
— Он вовсе не крал. Я разрешила ему взять ее. А вы ведете себя отвратительно.
6
Я уже начал склоняться к тому, чтобы признать ее правоту, поэтому оставил ее в покое и спустился к машине. Около часа я сидел в ней, наблюдая за главным входом и замечая, что падающие на другую сторону улицы тени домов становятся все длиннее.