— Называйте меня Паола. Я никогда не пользуюсь фамилией отца. И не могу сказать, откуда взялась та картина. Я была всего лишь пешкой, он никогда не рассказывал мне о своих делах.
— Не можете или не хотите?
— И то и другое.
— Картина была подлинником?
— Не знаю. — Она замолчала и, как мне показалось, даже перестала дышать. — Вы говорите, что хотите мне помочь, а сами беспрерывно задаете вопросы, на которые я должна отвечать. Какой мне смысл это делать, если мои ответы могут привести меня в тюрьму?
— А может, для твоего отца было бы лучше сесть в тюрьму?
— Не исключено. Но я не хочу туда. Как и в могилу. — Неспокойный взгляд, казалось, отражал сумятицу ее мыслей. — Вы думаете, что тот, кто украл картину, убил и моего отца?
— Возможно. У меня предчувствие, что так оно и было.
— Ричард Чентри еще жив? — спросила она слабым голосом.
— Не исключено. А что вас заставляет так думать?
— Эта картина. Я не разбираюсь в этом так хорошо, как отец, но мне показалось, что это был оригинал, настоящий Чентри.
— А что говорил о ней ваш отец?
— Этого я не скажу. И больше не хочу говорить о той картине. Вы все время задаете вопросы, требуя, чтобы я на них отвечала, а я уже устала. И хочу домой.
— Я подвезу вас.
— Нет. Вы не знаете, где я живу, и никогда не узнаете. Это мой секрет.
Она встала и слегка пошатнулась. Я поддержал ее рукой. Ее бюст коснулся моего бока. Некоторое время она стояла, опираясь на меня и тяжело дыша, затем отодвинулась. Исходившее от нее тепло прошло через мое тело, дойдя до самой поясницы. Я почувствовал себя менее усталым.
— Я отвезу вас домой.
— Нет, спасибо. Мне нужно дождаться полиции. Последнее, что мне сейчас требуется, связь с частным детективом.
— Может случиться и кое-что похуже, Паола. Не забудьте, что ваш отец, возможно, был убит человеком, нарисовавшим ту картину.
Она схватила меня за руку.
— Вы все время это повторяете. Вы уверены в этом?
— Нет, не уверен.
— Тогда перестаньте меня пугать. Я уже и так достаточно напугана.
— Думаю, для этого есть основания. Я видел вашего отца, прежде чем он умер. Это произошло случайно, неподалеку отсюда. Было темно, он был тяжело ранен и принял меня за Чентри. Он назвал меня его именем. Из того, что он сказал, следует, что его убил Чентри.
— Но зачем Ричарду Чентри понадобилось убивать моего отца? Они были близкими друзьями, еще со времен Аризоны. Отец часто о нем говорил. Он был его первым учителем.
— Должно быть, это было давно.
— Да. С тех пор прошло уже тридцать лет.
— За тридцать лет люди могут измениться.
Она утвердительно кивнула и застыла с опущенной головой. Волосы упали ей на лоб, стекая по лицу, словно черная вода.
— Что произошло с вашим отцом за эти годы?
— Мне не много об этом известно. Я редко с ним виделась, не считая последнего периода… когда была ему нужна.
— Он впрыскивал себе героин?
Некоторое время она молчала. Волосы по-прежнему заслоняли ее лицо, но она их не убирала и походила на женщину без лица.
— Вам известен ответ на этот вопрос, иначе вы не задавали бы его, — ответила она наконец. — Он был когда-то наркоманом. Его посадили в федеральную тюрьму, и там он полностью вылечился. — Она ладонями разгребла волосы и посмотрела на меня, словно желая убедиться, что я верю ее словам. — Я бы не приехала с ним сюда, если бы он по-прежнему употреблял наркотики.
Я видела, до чего они его довели, когда была еще ребенком, в Тусоне и в Коппер-Сити.
— А до чего они его довели?
— Раньше он был порядочным человеком, что-то собой представлял. Даже преподавал в университете. А потом превратился совсем в иного человека.
— В кого именно?
— Не знаю. Начал интересоваться мальчиками. А может, он всегда такой был. Не знаю.
— От этой привычки он также излечился, Паола?
— Кажется, да. — Ее голос звучал неуверенно, был исполнен боли и сомнений.
— Картина Баймейеров была подлинником?
— Не знаю. Он полагал, что да, а ведь он был экспертом.
— Откуда вам это известно?
— Он мне сказал об этом, когда купил ее на пляже. Утверждал, что это Чентри, что так не мог нарисовать никто другой. И что это самое крупное открытие, какое он сделал в своей жизни.
— Он так и сказал?
— Так и сказал. Зачем ему было меня обманывать? У него не было ни малейшего повода. — Она пристально смотрела мне в лицо, будто моя реакция могла служить ответом на вопрос о честности ее отца.
Она была сильно напугана, а я сильно утомлен. Усевшись на один из мягких стульев, я на несколько минут погрузился в собственные мысли. Паола подошла к двери, но не вышла из часовни. Прислонясь к дверному косяку, она следила за мной таким взглядом, будто я собирался стянуть ее сумочку или уже сделал это.