— Он ее не похищал! Это ложь, никчемная ложь. Она поехала с ним по собственной воле. Откровенно говоря, пожалуй, она первая напала на эту идею. Уже довольно долгое время она бегала за Фрэдом. А если та маленькая черномазая сказала вам что-то другое, то она просто солгала. — Она стиснула кулак и махнула им в сторону двери, за которой скрылась чернокожая медсестра.
— А как обстоит дело с той картиной, миссис Джонсон?
— С какой картиной?
— Той, которую Фрэд украл из дома Баймейеров.
— Он вовсе не крал, а просто позаимствовал, чтобы подвергнуть ее каким-то анализам. Он отнес ее в музей, и оттуда ее украли.
— Фрэд сказал мне, что картина пропала из вашего дома.
Она покачала головой:
— Наверное, вы его плохо поняли. Ее вынесли из музейного подвала. Это они виноваты.
— Итак, вы решили придерживаться такой версии — вы и Фрэд?
— Это правда, поэтому мы ее и придерживаемся. Фрэд чист как стеклышко. Если вы сами этого не видите, значит у вас испорченное воображение. Вы слишком долго имели дело с негодяями.
— Это правда, — согласился я. — Мне кажется, что и вы к ним относитесь.
— Я не собираюсь сидеть здесь и выслушивать ваши грубости.
Она пыталась возбудить в себе гнев, но у нее это как-то не получалось. Слишком много она пережила в течение одного дня, а грядущая ночь нависала над ней, как грозная волна.
Она опустила глаза на сплетенные пальцы и прижалась к ним лицом. Она не рыдала, не плакала, не произносила ни слова, но ее молчание на фоне приглушенного гула автострады выражало беспросветное отчаяние.
Вскоре она выпрямилась и посмотрела на меня с полным спокойствием:
— Я должна вернуться к работе.
— Но ведь вас никто не контролирует.
— Может быть, и так, но если утром будет беспорядок, виноватой окажусь я. Нас здесь всего двое.
— Я думал, вы работаете в больнице.
— Работала. Но у меня вышла ссора с одним из начальников.
— Не хотите ли вы рассказать мне об этом?
— Ничего особенного не произошло. Так, пустяки.
— Так расскажите.
— А почему я должна вам рассказывать? У меня и без ваших расспросов достаточно хлопот.
— И наверное, совесть неспокойна?
— Моя совесть касается только меня. Я не нуждаюсь в вашей помощи.
Она сидела в полной неподвижности. Я восхищался ею, как мог бы восхищаться статуей, если бы ее история была мне абсолютно безразлична. Но ее молчание было мне не на руку. Вся эта история, начавшаяся с не слишком серьезной кражи, постепенно втягивала в свою орбиту все новых людей; двое мужчин уже расстались с жизнью, а дочь Баймейеров скрылась в неизвестном направлении.
— Куда поехал Фрэд с мисс Баймейер?
— Не знаю.
— Вы не спросили об этом? Вряд ли вы дали бы ему денег, не поинтересовавшись, что он собирается с ними делать.
— И все же именно так оно и было.
— Думаю, что вы говорите неправду.
— Можете думать, что хотите, — произнесла она равнодушным тоном.
— И это уже не в первый раз. Вы уже неоднократно обманывали меня.
В ее глазах промелькнуло что-то вроде интереса, и она взглянула на меня с видом превосходства, которое испытывают лгуны в отношении тех, кого обманывают.
— Например, вы ушли из больницы, потому что вас поймали на краже наркотиков. А вы утверждали, что причиной был какой-то конфликт с начальником.
— Он как раз и касался наркотиков, — поспешно произнесла она. — Они недосчитались какого-то количества и свалили это на меня.
— А вы были ни при чем?
— Разумеется. За кого вы меня принимаете?
— За человека, который говорит неправду.
Она резко дернулась, словно намереваясь уйти, но не встала с места.
— Пожалуйста, можете меня оскорблять. Я привыкла к этому. Вы ничего не сможете доказать.
— Вы сейчас находитесь под действием наркотиков?
— Я их не употребляю.
— Никаких?
— Никаких.
— Тогда для кого вы их крали? Для Фрэда?
Она скривила лицо, изображая смех, но издала лишь тонкое, почти беззвучное хихиканье. Если бы я услышал ее голос, не зная, кому он принадлежит, то подумал бы, что это голос молодой, легкомысленной девицы.
— Почему Фрэд взял ту картину, миссис Джонсон? Чтобы продать ее и купить наркотики?
— Он не наркоман.
— Так, может быть, он хотел их добыть для мисс Баймейер?
— Что за нелепая мысль! Ведь у нее есть собственное состояние.
— Поэтому Фрэд и интересуется ею?
Она наклонилась вперед, не снимая рук с коленей; вид у нее был очень сдержанный и смертельно серьезный. Женщина, которая еще минуту назад хихикала, бесследно исчезла.