— Вы должны это помнить, миссис Холмэн. Полицейские искали Милдред Мид и Бетти Сиддон. Наверняка они спрашивали вас о них.
— Может, и спрашивали. Я устала. У меня масса дел, а позади трудная ночь.
— Возможно, вам придется пережить еще более трудный день.
— Как вы смеете мне угрожать? — внезапно вспыхнула она.
Дети, игравшие в кузове «шевроле», испуганно застыли на месте. Маленькая девочка, как я догадался, дочь миссис Холмэн, закрыла лицо руками и принялась тихо всхлипывать.
— А как вы смеете меня обманывать? — сказал я. — Я вам не враг и вовсе не хочу, чтобы вас привлекали к ответственности. Но придется это сделать, если вы не скажете правду.
Она посмотрела на плакавшего у меня за спиной ребенка.
— Ладно, — проговорила она, — пусть будет так. Миссис Джонсон просила меня не говорить полиции, что они обе — мисс Мид и мисс Сиддон — были в «Ля Палома». Я так и знала, что это грозит неприятностями. Мне следовало догадаться.
Она быстро прошла мимо меня и открыла дверцу «шевроле». Уезжая, я видел, что она сидит внутри с дочерью на руках, окруженная стайкой молчаливых детей.
39
Я снова поехал на Олив-стрит. При ярком свете полуденного солнца дом Джонсонов казался диковинным и угрюмым, словно длинное старческое лицо, на котором застыла гримаса отвращения к окружающему.
Припарковав машину на противоположной стороне улицы, я попытался представить себе, что произошло или может происходить там сейчас. Даже если бы я был уверен, что Бетти находится там, я бы не мог наперед сказать, удастся ли мне ее разыскать. Дом был старый, полный закоулков, а я совсем не знал его.
По улице пронеслась маленькая «тойота», двигаясь в направлении больницы. Сидевший за рулем мужчина напоминал адвоката Фрэда Джонсона, Лэкнера. Он остановил машину кварталом дальше, неподалеку от того места, где был убит Пол Граймс. Я услышал тихий звук открывающейся, а затем захлопывающейся дверцы «тойоты», но не видел, вышел ли кто-нибудь из нее, так как мне заслоняли обзор деревья.
Вытащив из машины бутылку виски и револьвер, я разместил их в карманах пиджака, после чего пересек улицу и постучал в дверь дома Джонсонов.
Внезапно я услышал шорох и прильнул к стене с револьвером наизготовку. Пышно разросшиеся кусты у крыльца слегка пошевелились, и оттуда послышался тихий голос Фрэда Джонсона:
— Мистер Арчер?
— Он самый.
Фрэд перепрыгнул через балюстраду; он двигался, как человек, сызмальства привыкший скрываться от неприятностей. Лицо его было бледно.
— Где ты был, Фрэд?
— В конторе мистера Лэкнера. Он только что меня привез.
— Ты считаешь, что по-прежнему нуждаешься в адвокате?
Он опустил голову, чтобы я не видел его лица:
— Пожалуй, да.
— Почему?
— Мистер Лэкнер посоветовал мне не разговаривать ни с кем на эту тему.
— Тебе придется об этом говорить, Фрэд.
— Я знаю. Он сказал то же самое. Но он хочет, чтобы я это делал в его присутствии.
— Куда он поехал?
— Переговорить с капитаном Маккендриком.
— О чем?
Фрэд понизил голос, как будто стены дома могли его подслушать:
— Мне нельзя раскрывать секрет.
— Ты кое-чем обязан мне, Фрэд. На тебе лежит долг благодарности.
Я помог тебе избавиться от тюрьмы. Если бы не я, ты бы сидел сейчас в камере, в Коппер-Сити.
— Но на мне лежит также долг благодарности в отношении матери и отца.
Я схватил его за плечи. Он весь дрожал; усы свисали на губы, как символ его непрочной и ущербной мужественности.
— Что же совершили твои родители, Фрэд? — спросил я как можно мягче.
— Не знаю. — Он с трудом проглотил слюну, и его язык пошевелился во рту, словно маленькое слепое создание, отыскивающее выход.
— Они прячут в доме какую-то женщину?
Он с мрачным видом утвердительно кивнул:
— Я слышал на чердаке женский голос.
— Что она там делает?
— Не знаю. С ней был мой отец.
— Когда ты это слышал?
— Сегодня на рассвете. Наверное, она находилась там всю ночь.
Я встряхнул его. Голова Фрэда качнулась взад и вперед, словно в бессмысленном приветственном жесте. Я отпустил его, опасаясь сломать ему шею.
— Почему ты не сказал мне об этом раньше?
— Я не знал, что там происходит. Мне казалось, что я узнал ее голос. Но я не был уверен, что это мисс Сиддон, пока не обнаружил перед домом ее автомобиль.
— А за кого ты принял ее до этого?
— За женщину, которую он привел с улицы, может быть, из больницы. Прежде он, случалось, заманивал их в дом и заставлял раздеваться. С тех пор мать и начала запирать его.