— С Рико?
— Да, с Рико. Я же сказала, что у меня не было выбора.
Она стояла очень близко от меня, прикрыв ресницами внимательные глаза, словно собиралась совершить очередной свой выбор.
— Тридцать лет назад, в Аризоне был убит молодой солдат по имени Вильям Мид, — сказал я. — Он был внебрачным сыном Феликса Хантри и Милдред Мид, то есть, сводным братом вашего мужа...
Она отреагировала так, будто я ударил ее, а она намерена расплакаться: подняла брови и опустила нижнюю губу. Потом на какое-то время закрыла лицо руками, но не сказала ни слова.
— Ваш муж покинул Аризону сразу после этого, и существует подозрение, что это он убил Вильяма Мида. Это правда?
— Но почему?! Какие у него могли быть мотивы?!
— Я надеялся, что это скажете мне вы, миссис. Разве вас с Вильямом ничто не связывало когда-то?
— Нет, разумеется, нет!
Глава 34
Я оставил ее наедине с ее мыслями и двинулся вдоль побережья на юг. Движение на шоссе все еще оставалось весьма интенсивным. Было еще не так уж поздно, но я чувствовал себя измученным. Долгий и совершенно беспредметный разговор с миссис Хантри лишил меня остатка сил. Я вернулся к себе в гостиницу, надеясь, что там меня ждет какое-нибудь известие от Бетти.
Не было ничего. Однако мне передали, что Паола Граймс ждет моего звонка в отеле «Монте Кристо». Не без труда я дозвонился до ее номера, трубку она сняла мгновенно.
— Алло?
— Говорит Арчер.
— Ну, наконец-то! — ее голос был резким и злым. — Мама сказала, что передала вам деньги для меня. Пятьдесят долларов. Они мне нужны, без них я не могу выбраться из этой вонючей дыры. И в придачу в моей машине не работает зажигание!
— Я сейчас принесу тебе эти деньги. Я уже пытался отдать их тебе.
— Надо было оставить у администратора!
— Не у этого администратора. До свидания, Паола.
Когда я подъехал к гостинице, она ждала меня в холле. Я заметил, что девушка причесалась, умылась и освежила макияж. Однако, была она подавлена и выделялась среди расцветающих ночью девчонок и их кавалеров. Я отдал ей пятьдесят долларов, которые она пересчитала, свернула в трубочку и сунула за лифчик.
— Хватит, чтобы расплатиться за гостиницу? — спросил я.
— Пожалуй, хватит по сегодняшний день. Не знаю, что будет завтра... Полиция не разрешила мне покидать город, но они не хотят мне выплатить даже часть отцовских денег, а у него была при себе довольно большая сумма. — Ты их получишь... или твоя мать.
— А может, мои правнуки?! — в ее голосе звучала горечь. — Я не верю легавым и не люблю этот город! Не люблю здешний народ! Убили моего отца, и я боюсь, что теперь убьют меня!
Ее страх был заразен, я оглядел холл, видя его ее глазами: будто комната ожидания, где содержатся потерянные души среди бесконечной ночи.
— Кто убил твоего отца?
Она затрясла головой, и черные волосы упали на ее лицо, будто ночной мрак.
— Я не хочу говорить об этом! Не здесь...
— Мы могли бы поговорить в твоем номере.
— Нет, об этом и речи быть не может! — она глядела на меня полными ужаса глазами из-за сетки волос, будто загнанный зверек, — в номере нас могут подслушивать, я там находиться из-за этого не могу!
— Кто может подслушивать?
— Может, полиция, а может, убийцы... Какая разница, они друг друга стоят!
— Ну, давай выйдем и посидим в моей машине.
— Нет уж, спасибо!
— Тогда пойдем пройдемся, Паола.
К моему удивлению, она согласилась, мы вышли из гостиницы и влились в толпу пешеходов. Пальмы, выстроившиеся по другой стороне улицы, шуршали листвой над пустыми киосками, где еженедельно проходили распродажи картин. За ними поднимались, разбивались и опадали фосфоресцирующие белые волны, словно им было доверено невыполнимое задание — отмерять время и пространство.
Мы медленно двигались вдоль улицы, и напряжение Паолы начало постепенно ослабевать. Казалось, наши шаги примерялись к ритму моря, над нами открывалось небо, скупо освещенное лучами висящей низко над горизонтом луны.
Паола коснулась моего плеча.
— Ты спрашивал, кто убил моего отца...
— Спрашивал.
— Хочешь знать, что я об этом думаю?
— Да.
— Понимаешь, я мысленно повторила все, что говорил отец. Он верил, что Ричард Хантри жив и живет здесь, в Санта-Терезе, под другим именем. И он был уверен, что это Хантри написал тот портрет Милдред Мид. Мне тоже так показалось, когда я впервые его увидела. Конечно, я в этом не разбираюсь так, как отец, но у меня создалось впечатление, что это Хантри.
— Ты уверена, что твой отец был честен, Паола? Картина Хантри стоит намного больше, чем другие...
— Я знаю, и он тоже это знал. Именно поэтому он старался доказать, что картина подлинная. В последние дни своей жизни он пытался отыскать Хантри и убедиться, что это его картина. Он даже нашел Милдред Мид, она сейчас живет здесь. Это была любимая натурщица Хантри, хотя, конечно же, для этого портрета она не позировала, она уже старуха.
— Ты ее видела?
Она кивнула.
— Отец водил меня к ней за несколько дней до смерти. В Аризоне она дружила с моей матерью и знала меня еще ребенком. Наверное, отец думал, что мое присутствие развяжет ей язык. Но Милдред немного рассказала в тот день.
— Где она живет?
— В поселке таких маленьких домиков, она как раз только поселилась там. Кажется, это место называется Магнолия Корт, в центре растет такая огромная магнолия.
— Здесь, в Санта-Терезе?
— Да, в самом центре. Она говорит, что сняла этот домик, потому что не может уже много ходить. Много говорить она тоже не хотела.
— Почему?
— Мне кажется, боялась. Мой отец расспрашивал ее о Ричарде Хантри — жив он или нет, и он ли написал этот портрет? Она сказала, что не видела его уже тридцать лет и надеется, что он мертв. Она казалась очень разочарованным и усталым человеком.
— Это не удивительно, не исключено, что это Хантри убил ее сына Вильяма.
— И моего отца. Может, отец нашел его, проследив путь этой картины, — и был убит.
Голос ее был тихим и испуганным, она подозрительно поглядывала на пальмы и низко висящую луну, словно они были лишь тонкой декорацией, маскирующей истинные джунгли этого мира. Руки девушки нервно сжимались и разжимались.
— Мне надо уехать из этого города! Полицейские велели мне остаться, потому что я им нужна как свидетель, но они даже охрану мне не обеспечили! — Охрану от кого? — спросил я, уже зная ответ.
— От Хантри! От кого же еще? Он убил моего отца — я это чувствую кожей, но я не знаю, кто он сейчас и где находится! Это может быть любой из проходящих по улице мужчин!
Ее голос становился все громче, прохожие начинали обращать на нас внимание. Мы как раз подошли к ресторану, в открытую дверь выплескивалась на улицу волна джаза. Я ввел девушку внутрь и посадил за столик. Зал был длинным и узким, напоминающим туннель, а сидящий в дальнем конце оркестр мог сойти за приближающийся поезд.
— Не нравится мне эта музыка, — она поежилась.
— Не страшно, тебе неплохо бы чего-нибудь выпить.
Она покачала темной головкой.
— Я не могу пить. От спиртного я шалею. То же самое было с отцом, он мне говорил, что именно поэтому стал наркоманом, — она зажала ладонями уши и зажмурилась. — Уведи меня отсюда!
Я взял ее за руку и поднял с кресла, девушка двигалась неуверенно и словно бы нетвердо держалась на ногах, я вынужден был почти тащить ее на себе к выходу. Оказавшись на улице, она недоверчиво оглядывала прохожих, готовая закричать, если кто-нибудь обратит на нее внимание. Девушка была на грани истерики, если не хуже.
Я подхватил ее под руку и быстрым шагом направился к отелю, она начала сопротивляться.
— Я не хочу туда возвращаться! Я терпеть не могу эту дыру! Всю ночь стучали, дрались, шептались, не дали мне глаз сомкнуть! Не пропускают ни одной женщины!
— Ну так съезжай оттуда.
— А куда? Куда мне идти? Конечно, я могу вернуться в галерею, у меня там комнатка над магазином... Но я боюсь...