Выбрать главу

Она беспомощно покачала головой. Было ясно, что ее возражения все равно бесполезны.

Он поднял фотографию, где она запечатлела пожар на чикагской Западной Стороне, и поднес ее к свету, изучая.

— Это хороший снимок. Определенно удача сопутствовала вам.

Защищаясь, она попыталась уколоть:

— Даже драматические сюжеты не всегда получаются хорошими. Фотографу-хроникеру приходится быть быстрым, чтобы поймать кадр, и он должен иметь терпение, чтобы ждать.

— Согласен. — Он положил фотографию на место и поднял другую, ту самую, продавца газет, которая ей нравилась больше всего. — Мой хороший друг в Нью-Йорке готовит хронику для большого журнала. Мы с ним сделали несколько кругов по городу, и он помог мне сделать кое-какие фотографии для моих книг, я нахожу много общего в методах журналистов и фотографов.

Мимоходом он протянул ей фотографию.

— Возьмите этот снимок, например, — Он держал его так, чтобы ей лучше было видно, хотя она знала его наизусть. — Здесь вы совсем не ждали лучшего момента, я думаю.

Ей стало очень хорошо понятно, почему Дэрк не любит этого человека. Этот человек не колебался, чтобы высказать все, что он считал нужным, и не сомневался, с какой ноги пойти.

— А каково ваше мнение о том, что такое хороший снимок? — спросила она холодно.

Он щелкнул по фотографии длинным пальцем.

— Эта композиция хороша и интересна сама по себе, но не до конца раскрыта. Вам удалось сделать вполне гармоничный портрет старого человека с усталым лицом, несущего службу за кипой газет, но вы не много рассказали нам о нем. Вы не подождали момента, когда лицо его придет в движение и на нем отразится либо удовлетворение в момент продажи, либо недовольство покупателем, либо что-то еще, показывающее его как личность.

— Разве в его лице этого нет? — удивилась Сюзанна, — Мне кажется, вся его жизнь отражается здесь.

Корниш пожал плечами.

— Вы раздосадованы, не так ли? Я вас не критикую. Я совсем не хотел вас расстраивать.

— Я продала эту фотографию, — сказал Сюзанна тихо.

— Так и должно было быть, конечно. Это интересный снимок, — Он склонился над лежащими фотографиями и положил на место ту, которую держал в руках. — Вы работаете достаточно профессионально. Не принимайте критические замечания дилетанта близко к сердцу. Если вы продолжите вашу работу, то вы еще посмеетесь над критиками.

Она собралась возмутиться его словами, счесть его грубым и назойливым, но вдруг на лице у него появилась неторопливая степенная улыбка, которая скрасила его угрюмость, и она неожиданно почувствовала себя обезоруженной. Все, что он говорил с позиции зрелого и опытного человека, было, в общем-то, справедливо. Однако сознание того, что она слишком уж быстро смягчилась, заставило ее вновь перейти к обороне. Это и было, конечно, его целью — обезоружить ее.

— Как вы узнали, где найти нас? — спросила она — Как вы узнали, что я буду одна?

Его левая бровь насмешливо изогнулась.

— Хороший репортер никогда не раскрывает свои личные источники информации. Это было не особенно сложно сделать. Не возражаете, если мы немного поговорим о Никласе Ван Пелте?

Она почувствовала, что попала в искусно поставленную ловушку и должна либо быть предельно грубой, либо выслушать его до конца, По крайней мере, она не скажет ему, что Никлас Ван Пелт — ее отец. Его личные источники не раскрыли ему все до конца, и она не хочет попасть в книгу Джона Корниша как дочь Никласа Ван Пелта.

— Мне хотелось бы закончить мою работу здесь как можно быстрее, — продолжал он. — Вот почему меня никто не сможет остановить в достижении моей цели, и я вскоре уеду из Южной Африки обратно в Штаты.

— Вы родились здесь, не так ли? Не является ли Южная Африка вашим домом в большей степени, чем Штаты?

Корниш нахмурился.

— Мы собирались поговорить о мистере Ван Пелте.

— Это вы собирались говорить о нем, а не я, — сказала Сюзанна.

— Именно. Как я уже сообщил вам в Кимберли, я пишу книгу об алмазах и о том, что они могут значить для людей. Но люди меня интересуют больше, чем алмазы. Одним из тех, кто оказал влияние на добычу алмазов и, в свою очередь, испытал на себе их власть, является Никлас Ван Пелт. Эта книга и о нем. Его имя фигурирует на протяжении всего повествования, и одна из глав посвящена ему полностью, нравится это ему или нет.

— Насколько я понимаю, — спокойно сказала Сюзанна, — вы уже имели возможность причинить ему вред, и весьма серьезный, шестнадцать лет назад. Неужели этого недостаточно?

Он молчал, и она снова почувствовала, что этот человек упорно добивался чего-то, чего она пока не понимала.

— О тех событиях, которые не вызывают у меня сомнений, я, безусловно, расскажу в книге, — сказал он. — Но есть некоторые вещи, о которых я недостаточно осведомлен. Возможно, мне удастся убедить Ван Пелта поделиться своими воспоминаниями.

Он собирался продолжать, но Сюзанна услышала звук поворачивающегося ключа во входной двери и поняла, что вернулся Дэрк.

— Это муж, — сказала она. — Вам лучше поговорить с ним.

Корниш встал,

— Сомневаюсь, что он выслушает меня, но к вам я зайду еще раз.

Прежде, чем она успела сказать, что не имеет ни малейшего намерения снова, встречаться с ним, Дэрк вошел в комнату. При виде Джона Корниша он бросил на Сюзанну вопросительный взгляд, затем, как и раньше, взглянул на посетителя, враждебно ощетинившись.

— Что вам нужно здесь? — спросил он. Корниш ответил без колебаний:

— Мне необходимо встретиться с Никласом Ван Пелтом.

— Вам давно пора понять, — сказал Дэрк, с трудом сдерживая ярость, — что я не буду устраивать никаких встреч. Мистер Ван Пелт не желает видеть вас ни при каких обстоятельствах.

— Он не ответил ни на одно из моих писем, и я вполне понимаю его чувства, — спокойно проговорил Корниш. Он вышел в холл, снял с вешалки пальто и поклонился Сюзанне. Когда Дэрк открыл перед ним дверь, он на секунду задержался. — Тем не менее, — добавил он, — я найду способ увидеть его.

Сюзанна вернулась в гостиную и остановилась, задумчиво глядя наряд фотографий на полу. Ее совсем не испугало гневное выражение лица Дэрка, так же как и его ярость, которая теперь могла быть направлена на нее. Она владела собой, что бы ни случилось. С давних пор она научилась пережидать вспышки чужого гнева, уходя в мир своих собственных забот как в непроницаемый панцирь.

Но ярость Дэрка была холодной, не взрывной, не вырывающейся наружу. Возможно, глубочайший гнев всегда мертвенно холоден и опасаться нужно именно его.

— Сюзанна, — ледяным тоном произнес он, — я не потерплю этого человека в моем доме. Ему нельзя доверять. Есть ли тебе дело до твоего отца, нет ли — это не важно. Я глубоко озабочен тем, чтобы защитить его от вреда, который может принести ему этот человек. Корнишу суждено приносить несчастье всем нам. Ты понимаешь меня?

Она посмотрела на него невидящим взглядом, не в состоянии сразу вернуться из своего внутреннего мира, куда она погрузилась. Он долго смотрел в ее затуманенные глаза, затем резко вышел из комнаты, и она услышала громкий стук захлопнувшейся двери, когда он покидал дом.

Она прижала пальцы к вискам и почувствовала боль при возвращении во внешний мир. Что случилось? Что же такое произошло между ней и Дэрком, что они вдруг утратили взаимопонимание? Почему она тут же не подошла к нему и не пообещала слушаться его во всем, ведь большего не требовалось?

Что-то неясное и угрожающее, казалось, окружило ее, сгущаясь подобно туману на горе, способное разрушить ее недавно обретенное счастье. Если бы Дэрк разлюбил ее, то не осталось бы ничего, кроме пустого одиночества и разрушенных надежд. Однако внутри у нее разгорался небольшой, но сильный очаг гнева — не холодного, как у него, но пылкого и ожесточенного. В своей любви она не могла быть безоговорочно кроткой. Если бы данная ситуация с Джоном Корнишем повторилась, она поступила бы точно также и снова пригласила бы его в дом. Она считала, что в этом не было никакого вреда, также как не было и абсолютной правомерности в отношении Дэрка к этому человеку.