Громкая показная роскошь, с какой был обставлен дом Керлинга, поразила Наруза Ахмеда. Хозяин, видно, привык жить на широкую ногу. Никогда прежде Нарузу не приходилось видеть стенные панели такой художественной работы. А хрустальные люстры, висящие в каждой комнате, а книги с золотым тиснением и узорами на корешках, прячущиеся за стеклами отполированных шкафов, а огромный белый холодильник, покрытый эмалевой краской, а радиола с несколькими дверцами, а ковры, а мебель? Да что там говорить! Некоторые вещи в доме, хотя бы вот эти шахматные фигуры из слоновой кости или букет тюльпанов из тончайшего фарфора, с прозрачными нежными лепестками, кубок из платины и золота, представляли собой целое состояние.
Но клинка Наруз Ахмед не увидел. Ни клинка, ни коллекции оружия, о которой говорил Исмаили. Радость сменилась отчаянием. Что делать? Где хранит Керлинг клинок? Не ошибся ли Исмаили? Или Керлинг успел переправить клинок к себе на родину?!
Потрясенный неудачей, Наруз Ахмед в глубоком молчании покинул особняк и, шагая рядом с Масудом, рассеянно отвечал на его вопросы.
— Богатый человек мой хозяин, не правда ли? — спросил Масуд.
— Уж куда богаче.
— А ведь у него есть еще и загородный дом.
— Как? — чуть не выдал себя Наруз Ахмед и, спохватившись, добавил: — А что в этом странного?…
— Странного ничего, а завидного много…
Наруз Ахмед вздохнул и спросил:
— Это что же, вроде дачи?
— Вот, вот…
— А где?
Масуд назвал местность в окрестностях Тегерана.
— Ты там тоже бываешь?
— Не приходилось. Горничная говорит, что там нет паркета. А то бы они, конечно, меня позвали.
Наруз Ахмед, сославшись на усталость от непривычной работы, распрощался с Масудом и быстро зашагал домой.
4
Подготовка к визиту в загородный дом Керлинга отняла у Наруза Ахмеда еще несколько дней. Прежде всего он постарался выведать у своего приятеля полотера — все, что тот знал о доме. Но Масуд знал очень немного. На даче, в небольшом флигельке, постоянно живет прислужник с женой и дочерью. Прислужник охраняет дом, смотрит за садом, жена производит уборку, а дочь их, когда появляется хозяин, стряпает и подает к столу.
Прислужника привез с собой Керлинг; он, кажется, араб и звать его Гуссейном.
Вот и все, что знал Масуд.
Наруз Ахмед три раза побывал за городом и подверг осмотру не только дом, но и ближайшие окрестности.
Он попытался завязать знакомство с Гуссейном. Однажды, когда тот подрезал вечнозеленый кустарник, Наруз завязал разговор. Он выдал себя за цветовода, располагающего редкими сортами дамасских, индийских и персидских роз, могущих украсить двор любого знатного человека. Но розы Гуссейна не интересовали. Он отказался не только от цветов, но даже и от английских сигарет, которыми хотел угостить его Наруз Ахмед,
Потерпев неудачу с Гуссейном, Наруз решил пойти на риск — проникнуть в дом и отыскать клинок. Это непросто и небезопасно, но другого выхода не было.
В пятницу, во второй половине дня, когда с неба еще лился зной, он нанял дорошкечи — извозчика, и тот вывез его за городскую черту. Расплатившись с дорошкечи, Наруз Ахмед со свертком под рукой неторопливо зашагал по шоссе.
Он подошел к даче Керлинга перед вечером, когда уже заходило солнце. Густые кусты сирени, образующие вдоль дороги оплошные заросли, укрыли Наруза Ахмеда. Отсюда он мог спокойно наблюдать за домом и его обитателями.
Догорал закат. Стекла в особняке пылали, отражая багряную вечернюю зарю. На оконных карнизах глухо ворковали голуби.
Пожилая женщина, видимо жена Гуссейна, показалась на балконе, сдвинула с места тростниковую качалку и начала вытряхивать пеструю бархатную скатерть. Вытряхнула и удалилась, прикрыв за собой дверь.
Скрылось солнце. Густели сумерки. На небо выплыл ущербленный диск луны.
Наруз Ахмед не сводил глаз с дома.
Из калитки вышел Гуссейн с трубкой во рту. Вот хитрец, он, оказывается, курит! А от сигарет отказался… Гуссейн постоял некоторое время как бы в раздумье, попыхивая трубкой, а потом медленно направился к соседней даче и скрылся за калиткой. Вскоре он вернулся оттуда, неся и руке большой бидон из белой жести.
Хлопнула калитка, щелкнул металлический запор.
И снова тишина.
Наруз Ахмед выжидал, хотя зуд нетерпения жег его. Он точно знал, что хозяин дома, Керлинг, сейчас в городе и пожалует сюда лишь в воскресенье. Значит, кроме прислуги, на даче никого нет. Свет в окнах не загорался. Только вспыхнули две лампочки: одна у ворот, другая на столбе во дворе.