– А тут всего два ребенка, – сказала Майка.
– И они боятся нас больше, чем…
– Думаешь, зря боятся?
– А что мы сделаем? – спросил Веня и посмотрел на Майку.
В ее глазах трещали маленькие молнии, похожие на ту, большую.
– Если вытащить иглу из провода, – медленно сказала она, – ток восстановится. Если… убрать эту башню – тогда, может, все и станет на свои места?
– Ты уверена?
– Нет.
Громады были совсем рядом…
– А как ее убрать? – спросил Веня.
Майка молчала.
– Попробуй покрутить руль, – глухо сказала она.
Веня осторожно повернул его – и светящиеся рельсы ушли вправо. Громады проплыли мимо.
– Работает, – сказал он.
– Ага…
Он знал, о чем она думает. И Майка знала, что он это знает.
– Нам же не было больно, когда мы открывали двери, – сказал он. – А так не бывает, чтобы совсем без боли.
Внутри стало зябко до тошноты.
«Вот теперь уже это никакой не страшок. А самый настоящий…»
– Ты и правда открыл то окно? – тихо спросила Майка. – Вот тогда, в первый раз?
– Нет. Я так сказал, чтобы тебя не ругали. Это ведь ты открыла?
– Нет. Я тоже не открывала.
– А кто тогда открыл?
– Не знаю…
Они помолчали.
– Ну? – еще тише спросила Майка.
– Да, – кивнул Веня. – Наверно, нет другого выхода?
– Стейк, – беззвучно шепнули губы.
– ?
Она обняла его и прижалась накрашенным лицом к куртке.
Он тоже обнял ее за плечи. Майка была твердой и холодной, как локомотив.
– Как думаешь, мама с папой… ну, если б узнали… – не закончил он.
– Никогда.
Больше говорить было нельзя. Он сжал Майку и осторожно повернул руль. Две громады выехали слева. Они все еще были близко.
Веня вывернул руль до упора и направил светящиеся полоски рельс на башню, прямо в ее основание, вонзенное в молнию…
Иван Артурович вышел из лифта и присвистнул.
Туманной мглы не было. Она колыхалась глубоко внизу, окутывая мириады огней Клетовника.
Подойдя к краю башни, он долго смотрел на этот мутный кокон, где время и пространство были нарезаны и упакованы в сотни тысяч клеток.
Потом посмотрел в другую сторону и вновь присвистнул.
Вокруг сверкали давно забытые звезды. Вдалеке, километрах в восьми, светились огнями две башни. К ним приближалась светящаяся полоска поезда.
Иван Артурович глянул вниз и отскочил: туман клубился под ним метрах в двухстах, если не больше.
Потом осторожно подошел к перилам и стал наблюдать за поездом.
Сзади послышался звук лифта. Докс обернулся и увидел серые капюшоны, и с ними – человека в штатском. Желудок ухнул было в туман… но человек качнул головой, и капюшоны исчезли.
Они остались одни.
– Неплохо сработано, – сказал гость, подходя к нему. – Рано или поздно кто-то должен был это сделать. Мы долго ждали…
И голос, и лицо его казались знакомыми, хоть в темноте было не разобрать.
– Кто «мы»? – спросил Докс.
– Силы прогресса.
Они стали молча наблюдать за светящейся полоской. Та свернула вправо и плавно огибала башни.
– Маневрируют… – сказал незнакомец.
Почему-то казалось, что голова его светится в темноте.
Докс молчал. Его губы вдруг разучились говорить: полоска поезда развернулась и канула круто вниз, на одну из башен.
Оба наблюдателя, сжав перила, смотрели, как она входит иглой в основание башни, и та вспыхивает голубой молнией.
Докс сплюнул кровь с губы.
– Красивая смерть, – кивнул его сосед. – Ну все, теперь начнется…
Он достал из кармана черные очки и надел их.
– Не припас? – спросил он. – Или не успел отвыкнуть?
Отовсюду поползли длинные искры, втягиваясь в эпицентр – голубую молнию небывалой толщины.
– То ли еще будет, – хмыкнул незнакомец.
На молнию было больно смотреть, и Иван Артурович отвернулся. Краем глаза он увидел, что она уменьшается и гаснет. Вдруг она исчезла, будто кто-то втянул ее в землю.
Наступила тишина.
Собственно, и раньше было тихо, но сейчас Иван Артурович каким-то тайным нервом ощутил, как все замерло, и замер сам.
Напряженно вглядываясь в темноту, он вдруг осознал, что она уже не такая темная.
– Пошло-поехало, – кивнул его сосед.
Звезды пропали. Небо незаметно делалось из черного серым, из серого свинцовым, из свинцового серебристым… Левее башен загорелась розовая полоска. Она наливалась на глазах густым ярким cветом, выкрасив все в цвет волос погибшей Мэй.
Громадина уцелевшей башни вдруг качнулась (или это у Докса мутило в голове?) и прожгла серое небо ниткой света. На ней вспыхнули огни – синие, белые и красные. Казалось, что кто-то сверху взял за эту нитку и потянул громадину к себе: она стала медленно подниматься, дрожа и поблескивая огнями, пока не разогналась и не исчезла за горизонтом…