– Знаю. Это брызгунчик.
Капюшоны переглянулись.
– Ты знаешь, зачем он?
– Конечно, – сказала Мо. – Каждый чурик знает.
– И зачем?
– Чтобы брызгаться. Водой, ну или чернилами. За него сто нямов дают.
– Что-о?
– Чрезвычайно умный и ответственный ребенок, – затараторил Руг. – Несколько взволнована уделенным ей вниманием, что вполне естественно…
– Ты знаешь Чика Жмуля из десятой? – продолжал капюшон.
– Угу, – сказала Мо. – Но мы не тырыпыримся.
– Не состоят в дружеских отношениях, – перевел школодержец.
– Ты находила когда-нибудь такие предметы? – капюшон показал на брызгунчик. – Где?
– Было дело, – кивнула Мо. – Где-то в районе сорок пятой в луже плавал. А может, сорок третьей. Видно, наши почурили.
Капюшоны снова переглянулись.
– Как ты думаешь, зачем он вообще?
Мо хмыкнула.
– Чтобы брызгаться, – сказала она. – Это же брызгунчик. И вообще качезная буцá.
– Хорошая вещь, – перевел Руг.
Капюшон показал взглядом ему и Задру, что Мо свободна, и та пулей вылетела в коридор.
Едва досидев до конца уроков (хорошо, что в Премудрое их не бывает много), Мо сбежала от девчонок, которым не терпелось узнать, чего от нее хотели, и через подвал вылезла в вестибюль. Неторопливой походкой прошлась мимо капюшонов, торчавших у выхода, свернула за ограду – и помчалась домой, как скороход.
Ее обогнала самовозка, набитая шмыгами. С горки было видно, как она выбирается на Пустошь и ползет к Резцам. Низко над берегом парило черное яйцо с красными краями, похожее на движущуюся дырку в море. «Шмыгун» – поняла Мо (она впервые видела эту диковину). Смотреть на него было так странно, что внутри завозились мурашки, липкие и зябкие, будто во сне…
– Тетя, тетя! – крикнула Мо, вбегая во двор. – Тетя…
Конечно, ее не было дома. Просто Мо нужен был кто-то, кого можно спросить – «что они там делают?»
– А буц их знает. Кого-то ищут, – сказала ей соседка. – Тут сиди.
Мо угукнула и помчалась к Резцам.
Пробежав примерно треть пути, она замедлила бег. В голове вертелись и мешались обрывки мыслей, цепляясь друг за дружку:
…меня видно со шмыгуна…
…что я могу сделать?
…а ведь могут и Дана…
Ее вдруг придавила тишина. Мо казалось, что у нее прозрачное тело, что ее продувают все ветра, что раскрытое над ней небо кричит немым криком, тяжелым, как весь Вольник… Ток, гнавший ее вперед, теперь тащил Мо во все стороны сразу, и она заметалась на дороге. Хотелось зарыться в нее и стать маленькой-маленькой, чтобы никто не заметил ни со шмыгуна, ни даже с самого неба…
Потом Мо увидела крыши, торчавшие из-за деревьев, и вспомнила, что может просто вернуться домой.
Пошел дождь. Ледяные капли неожиданно развеселили ее, и в дом она влетела, хохоча, как дура. Потом рухнула на кровать в мокрой одежде и замолкла.
Это ведь не из-за нее. Она ведь сделала все, как надо. Ни полсловом, ни ползвуком не выдала своего друга. (Мо не сомневалась, что Белодед из этих. Забавно: она была уверена, что «мракобесие» – это как раз про него, а тут такие дела…)
Видно, кто-то другой сказал. Туда ведь и мальчишки лазили – тот же Жмуль. Не зря капюшон спрашивал про него.
Но почему брызгунчики?..
Мо так и не понимала, что связало эти глупые игрушки с ее другом, и почему именно они стали поводом для розысков.
Шмыги шарили в бухте до вечера и убрались уже затемно. Мо слышала, как их самовозка грохотала по соседней улице, и долго после того не могла уснуть, представляя, как над ней плывет шмыгун. Неслышный, невидимый – как дырка в небе.
Наутро она кое-как оделась и побежала к Резцам. На школу ей было плевать, тете она что-нибудь соврет («на обратном пути придумаю»); самое главное сейчас – поскорее попасть в пещеру. Вдруг нужна ее помощь? «Он спас тебя целых два раза, – говорила себе Мо, подгоняя бегущие ноги, – а теперь, значит, ты будешь нужна, и тебя нет?» И бежала еще быстрее, с размаху влетая пятками в лужи («опять натопчу у него»).
Дождь давно кончился. Над морем висело солнце, рассыпаясь внизу тысячью маленьких солнц, которыми блистала мокрая Пустошь. Лужи горели так, что глазам было больно, и Мо несколько раз шлепнулась в грязь. «Тетя убьет» – мелькало где-то глубоко; гораздо ближе и громче стучало – «вперед, вперед!..» – и она неслась к мокрым Резцам, сверкавшим на солнце, как зеркала.
Добежав туда, Мо вдруг застыла, ухватившись за валун (это было почти больно – ноги бешено хотели нестись дальше). «А вдруг патруль?..» Шмыги запросто могли оставить у пещеры охрану.