– Где родители?.. – гудела толпа. – Нашлепать… малолетние… не-ет, за такое кощунство…
Вэн и Мэй попятились. Мо снова крикнула:
– Да настоящие они! Настоящие! Они прибыли на Лазурном Яйце!
– Вот как? И где оно?
– Зовите его… – шикнула Мо Небесной Паре. – Скорей…
«А как?» – подумал Вэн.
И Мэй тоже вопросительно глянула ему в глаза.
– Наверно, надо думать его, – сказала она. – Чтобы он почувствовал.
Вэн стал думать трамвай. «Пожалуйста, приезжай к нам» – мысленно клянчил он. Думанье все время сбивалось на толпу и на пузырь под ребрами.
– Где защитники… и без них справимся… шмыг тут не хватало… – слышалось из толпы. Мэй сжала пальцы Вэна (он только сейчас понял, что держит ее за руку). Какая-то бабка вдруг подбежала и попыталась сорвать с него корону.
– Не тронь! – Мо оттолкнула бабку, и та с размаху села на мокрый асфальт.
Толпа загудела втрое громче. Хмурые физиономии подступали вплотную, голоса и руки лезли прямо в лицо; тот самый пузырь вдруг натянулся до самого горла, лопнул – и Вэн задохнулся от ледяной волны в теле. Он не понимал, бежит он или стоит, и где Мэй, и кто держит его за руку, и кто кричит – толпа, Мо или он сам…
– Шмыги! – слышалось сзади. – Пожаловали!..
Краем глаза Вэн видел туманные пятна, окружавшие площадь. Толпа немного отступила. Снова вспыхнул луч, как на шоу, и отрезал от детей темноту вместе с толпой.
– Не бойтесь, – шептала Мо. – Вы же Небесные…
– Я Мэй, а он Вэн! – крикнула Мэй, хоть никто не спрашивал ее «кто вы». И добавила зачем-то: – Мы пришли с миром…
Ее прежний грим просвечивал сквозь новый, и казалось, что маска Мэй двоится в глазах.
За световым кругом гудела тьма. Долетел знакомый голос – «Мо-о! Сюда-а!», и потом – «помогите!..» Мо дернулась, но не шелохнулась.
– Дан зовет на помощь, – сказала Мэй. – Где-то там, – она кивнула влево.
Вэн ничего не ответил. Бежать в толпу было безумием.
Гул усилился; донеслись выкрики, ругань – и вдруг к детям метнулась фигура. Казалось, кусок темноты откололся и напал на них. Они закричали; Вэн едва устоял, да и Мэй повисла на его руке, будто из-под нее выдернули асфальт.
Где-то надрывалась Мо – «пусти-и!». С ними ее не было.
– Кажется, это Дан… – начала Мэй и не договорила.
Раздался сухой треск. В плечо, в шею, в грудь воткнулись болючие гвозди, раздирая тело; свет кувыркнулся и исчез, тьма набухла криками и сделалась везде – сверху, снизу, со всех сторон, – а треск все не утихал, и гвозди рвали и рвали тело, и где-то рядом кричала Мэй, которой было так же больно, как и Вэну…
В какой-то момент он понял, что уже не больно.
Кто-то стоял рядом и пытался поднять его – наверно, Мэй. Луч бегал вдалеке, будто гонялся за кем-то. Отовсюду неслись стоны.
Приподнявшись, Вэн увидел в полумраке фигуры, лежащие навзничь, и вокруг них – полусогнутых суетящихся людей.
– Девочку насмерть… и парня… смерть шмыгам… старушке плечо… у кого бинт?.. – долетало из толпы.
Вэн с силой прижал к себе Мэй. «Это ведь не Мо убили?», хотел спросить он, – но в них снова уперся слепящий луч. Толпа канула во тьму.
– Смотрите! – кричала тьма. – Они живы! Невредимы! Они настоящие! Настоящие! Шмыги ничего им не сделают! Шмыгам конец! Они явились!..
В световой круг всунулась чья-то голова, только почему-то ниже пояса («на коленях», понял Вэн). За ней – другая, третья, четвертая… Из тьмы выплыли фигуры, полусогнутые, будто их придавило что-то, и приблизились к детям:
– Исцели! – требовали они. – Небесная Мэй, Небесный Вэн!.. Исцелите раненых! Мы ликуем! Исцелите!..
Вэн и Мэй попятились.
– Извините, но мы… – крикнул Вэн и осекся: из тьмы вынырнули серые капюшоны.
Мэй заметалась. «Заберут на опыты» – мелькнуло у Вэна, и новый пузырь распер ему грудь.
– Спасите, увезите нас отсюда! – не то подумал, не то крикнул он…
Сзади раздалось знакомое дзеньканье.
«Чудо, чудо» – загудела толпа. Шмыги схватились за свои дула.
– Это трамвай! – крикнула Мэй. – Бежим!
Они развернулись и нырнули наобум во тьму – туда, где слышался сигнал. Там светились голубые двери.
Дети влетели в них, и трамвай поехал.
За окном в тумане плыла бескрайняя толпа, по которой бегали лучи; в воздухе чернели десятки, если не сотни шмыгунов, из которых лезли капюшоны, как муравьи.
– Куда? – выдохнула Мэй.
– Домой?..
Один из лучей догнал трамвай и полоснул его наискось. Сквозь стекла будто прошла белая молния.
– А где наш дом?
Вэн молчал.
– И раненые, – продолжала она. – И Мо, и Дан… Разве можно все это бросить?