«Обитатель айсберга» видимо был удовлетворен тем, что его указания приняли к сведению. Во всяком случае свою ночную работу он прекратил.
Больше двух месяцев прошло без особых событий.
XIII. Под дневной свет
Солнце, осторожно выглядывая из-за льдов, изо дня в день смелело, показывая все большую часть диска. В одно прекрасное утро оно вышло целиком. День стал чередоваться с ночью, все более и более урезая ее время. В конце апреля ночь была окончательно вытеснена. Солнце перестало скрываться. В течение первой половины суток оно описывало верхнюю дугу своего пути, в течение второй половины — нижнюю, чуть не касаясь линии горизонта.
Однако солнечных дней в апреле было очень мало. Наплывали туманы, и ничего не было видно сквозь густую беловатую муть. В ущелье туман поселился прочно. Он задерживался там, уплотнялся и казалось вытеснял воздух, затрудняя дыхание; забивался во все щели, на все наращивая пухлые слои инея. Сверху же опускались все новые и новые массы тумана, точно кто-то, по-видимому без устали, сгружал огромные транспорты мокрой ваты.
Туман, конечно, не останавливал работы. Она даже подвигалась быстрее: лед сделался податливее и легко кололся большими глыбами.
Работа подходила к концу. В ледяной стене айсберга были прорублены длинные узкие ворота. Расширив их и расчистив путь, можно было бы протащить лодку. Но тут возникли сомнения относительно, того, когда пуститься в дорогу.
Ожидать, когда вскроется лед, было опасно — Жуков предупредил, что это может наступить очень поздно, и даже не исключена возможность, что вблизи острова, на всем видимом пространстве, лед вовсе не вскроется. Непрерывный день будет продолжаться четыре месяца, до конца августа, потом снова наступит зима. Самые лучшие месяцы для плавания — июль и август, но тронуться в путь надо раньше: в июне или даже в мае, так как за два месяца на лодке далеко не уйдешь.
Наметив план, решили выступить в конце мая. Нагрузив лодку всем необходимым и поставив ее на полозья, идти до тех пор, пока не встретится вода.
Комлинский, который уже примирился с мыслью, что ему придется расстаться со своим двигателем и по возвращении домой опыты начать сызнова, взялся сконструировать приспособление, которое сделает лодку аэросанями и глиссером одновременно. Для этого требовалось снабдить лодку пропеллером. Мотор имелся. Правда, пропеллер на льду будет давать очень небольшое поступательное движение, может быть не даст никакого, но облегчит труд людям, которые потащат лодку. А это было как раз то, что нужно: ведь быстрое движение по неровной поверхности льда все равно было бы невозможно.
Однако Комлинскому закончить пропеллер так и не удалось, да это и не понадобилось. Вопрос о дальнейших шагах разрешился сам собой и совсем не так, как предполагали.
Произошло это в середине мая, за несколько дней до срока, намеченного к отъезду.
Уже два дня свирепствовала арктическая буря. Не могло быть и речи о том, чтобы выйти за «ворота» айсберга и посмотреть, как она хозяйничает там, в беспредельных просторах ледяной пустыни. Без крайней нужды никто даже не выглядывал на палубу. Некоторое представление о неистовстве шторма можно было получить по нестерпимому вою и грохоту, раздиравшим и дробившим воздух даже здесь, в кубрике.
Буря, нарастая, ревела все яростнее, точно ее раздражало и приводило в бешенство грузное сопротивление тяжелых льдов, не поддававшихся сразу попыткам взломать застывшие покровы океана. Буря прессовала миллионы тонн воздуха, обрушивала их с непереносимым ревом на ледяные горы, крушила, дробила пневматическими снарядами лед, приводила в мощное движение десятки миллионов тонн льда, стравливая льдины с льдинами, воздух с водой, ледяную пыль с воздухом. Все под напором бури превращалось в ее оружие, все взрывалось, взлетало вверх. Буря густо замесила в воздухе тяжелую смесь водяной и ледяной пыли. Эта смесь врывалась в «ворота» ущелья, наваливалась на обледенелый пароход. Даже айсберг, казавшийся ранее непоколебимой горой, временами вздрагивал.
На третий день неистовство бури еще более возросло. Теперь в ее распоряжении было больше ледяных снарядов. Взломав ледяные поля, она раскачивала и швыряла во все стороны ледяные горы.
В кубрике разговаривали мало: надо было кричать в самое ухо. Но все были довольны. Никто не сомневался, что айсберг не выдаст, и, точно сговорившись, товарищи кричали один другому:
— Спасибо буре!.. Взломала лед!.. Утихнет — поедем!..
Неожиданный рывок!.. Сотрясение!..
Обрушился айсберг? Из-под ног мгновенно выскочил пол и превратился в стену, которая заменила пол. В следующее мгновение с такой же быстротой все перекочевали на противоположную стену, где было дверь. Задняя стена ровно на секунду превратилась в потолок. Наконец все снова упали на настоящий пол. После этого пляска стен стала менее порывистой.
Не могло быть сомнений в том, что произошло. Айсберг не обрушился. Он плыл!
После первой встряски кубрик стал описывать широкие вращательные движения. Так продолжалось долго, несколько часов. Вначале эти плавные размахи сопровождались покачиваниями, которые встряхивали людей, как грибы в лукошке.
К ночи качка стала совсем незначительной, хотя буря ревела почти с прежней силой. Очевидно айсберг вновь обрел полное равновесие, а волны не могли раскачивать такую громаду. Ночью ветер и гул стихли.
Утром вышли из кубрика. Айсберг, раздвигая и ломая встречные льды, отталкивая другие ледяные горы, казавшиеся рядом с ним пигмеями, величественно и медленно плыл на юг. Вокруг до самого горизонта громоздились плавающие льды самых разнообразных размеров и форм — огромные ледяные поля в десятки квадратных километров, нагромождения льдов, напоминавшие полуразрушенные города, грузные ледяные горы с лохматыми снеговыми шапками на остроконечных вершинах. Особенно красив был айсберг, плывший недалеко впереди. Казалось, что над ним основательно поработали человеческие руки. По фронтону его выстроился ряд стройных колонн, а основание уходило в воду четырьмя быками, между которыми высоко изогнулись три арки. Вода под арками пенилась и бурлила, там проплывали, торопясь и толкаясь, мелкие льдины — точно под мостом на реке во время ледохода. Но над всем главенствовал гигантский айсберг, несший на себе замороженный пароход и кучку случайно заброшенных на него людей.
Над всем главенствовал гигантский айсберг, несший на себе законсервированный пароход.
Жуков обратил общее внимание на то, что осадка парохода стала глубже. Теперь киль его возвышался над водой всего лишь на какой-нибудь метр-полтора.
Со всех сторон посыпались разнообразные вопросы, и Жукову пришлось провести целую беседу об айсбергах. Он рассказал, как они «родятся» от ледника, сползающего в море. Напором вода отламывает время от времени отдельные куски от ледяной реки. Такой кусок — новорожденный айсберг, — выскакивая на поверхность, производит целую бурю. Перевертываясь и снова ныряя в поисках устойчивого положения, он попутно крушит и ломает все, что попадется.
Айсберги бродят по морским течениям, попадают и в Атлантический, и в Тихий океаны. Встреча с ними опасна. Подводная часть айсберга больше надводной, и пароход легко может наскочить на ледяную мель и получить пробоину. Кроме того, айсберги, погулявшие в теплых течениях или под солнцем, понемногу разрушаются. Малейший толчок может вызвать два одинаково плачевных последствия: ледяная гора либо переменит центр тяжести и перекувыркнется, либо рассыплется на мелкие части.
Ледники образуются на тех местах суши, где есть сравнительно небольшие возвышенности; так, под 80° северной широты достаточно для этого полукилометра высоты. Шпицберген, горы которого достигают 1400 метров, Земля Франца Иосифа и Новая Земля в достаточной степени покрыты ледниками. Но самые мощные ледники покрывают обширную Гренландию. По вычислениям доктора Гесса Гренландию покрывают 320 000 кубических километров льда.