Обменявшись несколькими любезностями с кузеном, Иэн попрощался и покинул замок. Ведя машину обратно в Скейг, он подумал, что герцог никогда не отличался умом. Иэн любил своего родственника, как любят всякого, кого знаешь с детства, но было просто смешно предполагать, что Арчи поможет ему решить проблемы. Аркрэ интересовали лишь две вещи: охота на куропаток и голубой вереск. Во всех остальных вопросах герцога отличали доходящие до абсурда невежественность и безразличие.
По дороге домой Иэн решил, что завтра утром нужно позвонить в Инвернесс и попросить адвокатов герцога прислать кого-нибудь для решения проблем в поместье. Но даже хваленые Андерсон, Андерсон и Андерсон вряд ли придумают, что делать с Мойдой Макдональд, Хэмишем и Кэти.
Им нужен дом, но, как сказал герцог, свободных нет ни одного.
В подавленном настроении Иэн ехал по прибрежной дороге, затем повернул к долине Скейг. Лучи заходящего солнца освещали пустошь, в реке отражалось золотистое небо. Пейзаж поражал своей красотой и умиротворенностью.
Впереди показались крыши и трубы деревенских домов, а над ними возвышался замок, суровый и серый. Пустые окна, казалось, на мгновение наполнились светом — в них отразились отблески золотисто-красного неба. Иэн внезапно воспрянул духом. Пусть впереди его и поджидают неприятности, но здесь его дом, родина его предков.
Машина свернула за поворот. Иэн продумал о том, что ему еще предстоит столкнуться с тысячей проблем. Он решил снова поговорить с Мойдой Макдональд и попытаться воззвать к ее здравому смыслу. Противоречить ей бесполезно, решил он. Если он хочет, чтобы она покинула дом до приезда Беатрис, ему следует вести себя очень осторожно.
Объехав развалины, Иэн заметил рядом с входной дверью огромный лимузин. Единственный взгляд на серебристо-голубой автомобиль, его блестящие хромированные фары и груду багажа — и Иэн понял, что строить дипломатические планы уже поздно.
Резко нажав на тормоза, он остановил машину. По лестнице вверх и вниз сновали слуги. Через открытую дверь слышались голоса. Да, слишком поздно — Беатрис и Линетт уже прибыли, хотя Иэн никак не мог понять, к чему такая спешка.
Внезапно он понял: нужно выяснить, что произошло. И, желая поскорее убедиться, что никакой катастрофы пока не случилось, Иэн выскочил из машины и побежал в дом.
В большом холле было полно людей. Все они столпились вокруг невысокой женщины в соболиной шубе и с бриллиантовыми серьгами в ушах.
Увидев Иэна, она с радостным возгласом кинулась к нему с распростертыми объятиями. Такое выражение чувств могло показаться театральным жестом, но у Беатрис это было частью ее импульсивного характера.
— Иэн, дорогой мой! — воскликнула она. — Мы не могли быстро добраться сюда и поэтому не застали тебя. Случилось нечто ужасное!
Глава 3
Линетт оплатила чек и попросила, чтобы купленные ею перчатки были доставлены ей в гостиницу. Она написала свое имя, и продавщица окинула ее быстрым взглядом. По выражению лица девушки Линетт поняла: ее узнали.
Разумеется, ей стало от этого очень даже приятно, хотя ситуация была самая заурядная. Именно женщины обычно узнавали ее. В театре ли, в залитом ли яркими огнями холле дорогого отеля или делая покупки в магазине, она всегда слышала шепот: «Это Линетт Трент», или встречала взволнованный взгляд какой-нибудь узнавшей ее женщины.
Это было не просто приятно; это была дань слухам и газетам, которые умели творить звезд высшего света так же легко, как кино и телевидение способствовали популярности актеров.
После ее дебюта в свете голубые глаза и утонченные черты лица Линетт стали неделя за неделей демонстрироваться публике. Редкий выпуск глянцевого журнала обходился без ее фотографии. Если ее фото не украшало собой обложку, значит, его надо было искать где-нибудь в середине номера, где говорилось о том, что Линетт была приглашена на бракосочетание кого-то из знаменитостей, танцевала на благотворительном балу, посещала бега или смотрела балет.
Линетт всегда находилась в центре светского общества; будучи в высшей степени фотогенична, она была вожделенным объектом для многих фотографов. Ни один светский раут не обходился без нее. Каждый месяц ее фото появлялись в «Вог» или «Харперс базар», где она демонстрировала последние творения Бальмэна или Диора, с украшениями от Картье или Лаклоша, либо позировала на фоне модного интерьера.