Рафферти стоял со своим обычным выражением лица, предвещавшим важный для мальчишки разговор.
- Дай мне денег, - буркнул он, исподлобья глядя на "работодательницу". - В счет будущего заработка.
Судя по топорщащейся челке, пацаненок снова пытался добавить ей мужественности.
- Для чего тебе? - Триша оценивающе рассматривала стоявшую перед ней фигурку, отстраненно думая о том, что не помешало бы добыть ребенку новой одежды.
- Тебя не касается. Надо, - Рафферти насупил брови и сурово поджал губы.
Девушка вздохнула.
- Послушай, Раф. Когда тебе что-то надо от другого человека, маленькое "пожалуйста" никогда не бывает лишним, - выразительно посмотрела на собеседника, ожидая его реакции.
Мальчишка стоял, переваривая информацию и раздумывая, насколько та шла вразрез с его убеждениями. В итоге пришел к выводу, что через себя можно и переступить. Переступил.
- Ладно, держи, - удовлетворившись жалким вымученным "пожалуйста", Триша порылась в кошеле и протянула парнишке горсть самых мелких монет.
Тот кисло оглядел кучку металла и с написанной на лице мыслью "с поганой овцы хоть шерсти клок" куда-то удалился. Девушка добавила пару тезисов в свою будущую лекцию о правилах поведения и вернулась к чтению. Один из заголовков на третьей странице зацепил ее взгляд.
ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ГАЙДОР II В ЗАТРУДНИТЕЛЬНОМ ПОЛОЖЕНИИ!
Кирш на пороге гражданской войны?
"Как нам стало известно из достоверного источника, у нашего близкого соседа, бывшего нам в разные времена то верным союзником, то непримиримым врагом, настали нелегкие времена. Согласно нашему осведомителю, главы трех кланов Кирша недовольны политикой ныне правящего Великого Князя Гайдора II, 17 лет назад взявшего в свои руки бразды правления страной после преждевременных смертей своего брата и племянника. Верхи Кирша пока не хотят придавать свои разногласия огласке, однако все мы помним, чем закончилось противостояние Великого Князя и главы клана Роттери сто тридцать лет назад. Если учесть, что в этот раз изволят негодовать аж три клана из семи существующих, можно представить размер трагедии, неизбежной в случае, если их главам не удастся договориться с его величеством Гайдором. Остается надеяться, что все эти внутренние разногласия Кирша никак не скажутся на нас, жителях Ифайна и прочих провинций Кендрии..."
Не дочитав, Триша отложила газету в сторону. Горестно вздохнула. Эх, на "чудесном спасении" Кадара в данных условиях можно было бы столько всего провернуть, так нажиться... Голова девушки пухла от забурливших идей. Впрочем, мошенница прекрасно понимала, что появись ныне в Кирше якобы выживший княжич, жизнь его была бы крайне насыщенной и, вполне возможно, весьма недолгой. Толкать Айрела на такой риск она бы не решилась. Да тот бы и в любом случае не согласился. Триша снова горестно вздохнула и задумалась, что ей делать дальше, раз уж на планах по использованию барда можно было окончательно ставить крест.
***
Музыкант медленно брел по городу, напряженный и настороженный, краем глаза наблюдая за прохожими, опасаясь увидеть кого-нибудь знакомого. В очередной раз мужчина отметил, что Гединор практически не изменился за прошедшие годы. Вот он идет по Булыжному переулку. Справа возвышается двухэтажный желтый дом, раньше здесь располагался магазин игрушек. Певец остановился и посмотрел на витрину - за стеклом возвышалась пыльная тумба, на которой рядами сидели плюшевые медвежата да тряпичные куклы в аляповатых шляпках, блестели красными лакированными мундирами деревянные солдатики. В свое время Айрел бы на многое пошел ради того, чтоб обладать такими - даже на то, чтоб целый месяц есть по утрам манную кашу. Он мог подолгу простаивать у этой витрины, пожирая игрушечных воинов глазами, в надежде, что продавцу надоест постоянно оттирать от стекла жирные отпечатки его лба и он их ему подарит. Бард, постояв еще несколько секунд, нехотя пошел дальше.
А за этим поворотом находится статуя какого-то видного ученого, родившегося в Гединоре. Дойдя до конца здания, певец скользнул взглядом в проулок - благообразный бронзовый позеленевший от времени старец в струящейся мантии действительно стоял на своем месте, горделиво выпятив грудь. По его лысой макушке, сыто курлыча, прохаживался жирный голубь. Айрел миновал памятник, не задерживаясь.