- Откуда же мне знать?! - взорвался администратор. - Я не настолько пристально слежу за его творчеством!
- А сколько длится песня? - Орви Малесс задумчиво прищурился.
- Короткая. Минуты две всего, - Триша проявляла чудеса невыталкиваемости и всё еще находилась в комнате, несмотря на все усилия Ензона.
- Ты же не хочешь пустить ЭТО на сцену?! - помощник, лишившийся последних крупиц самообладания, гневно ткнул пальцем в мальчишку, решившего, что припадков пока достаточно, и вернувшегося к проверенному приему - обильному слюноотделению.
Бард, коротко глянув на изображающую угрызения совести и прочие душевные муки девушку, оттащил своего администратора в сторону.
- Слушай, - уговаривал он его, понизив голос чуть ли не до шепота. - Это же всего лишь Хольд. Рядовой концерт, каких у меня по стране проходят десятки. Ничего важного.
- Орви, ты сдурел?! - шипел в ответ Ензон, пытаясь высвободить руку из хватки подопечного. - Включи мозг, будь добр!!!
- Две минуты! Две жалкие минуты! Приемлемая цена за возможность опустить Керрана в его годовщину и на родной сцене, не думаешь, а?
- О себе думай, а не о нем! - помощник таки сумел стряхнуть со своего локтя руку барда. - О последствиях!
- А чего плохого в том, чтоб исполнить мечту больного ребенка? - музыкант заговорщически подмигнул. - Репутация благодетеля еще никому не мешала.
- Минута до начала! - в приоткрытую дверь заглянуло взволнованное, близкое к панике лицо.
- Пошли, парень! - певец, отстранившись от Ензона, широким шагом двинулся к выходу. - Споешь свою песню, - потрепал Рафферти по голове.
- Добрый вечер, - проговорил своим бархатным баритоном Орви Маллес, глядя в набитый зал. - Вы знаете, я только что услышал удивительную вещь. Оказывается, сегодня годовщина первого выступлении Айрела Керрана, - бард выдержал секундную паузу. - Более того, произошло оно именно здесь, на этой сцене.
Айрел, стоявший в самом дальнем ряду, недоуменно поднял бровь. Насколько он помнил, карьеру он начал где-то в мае. В какой-то невзрачной деревеньке, как и все новички.
- Все мы слышали, - музыкант добавил в голос скорби, - что он бесследно исчез. Ужасная трагедия, - певец зажмурился, якобы прогоняя выступившие слезы. - Страшная потеря для всего народа и меня лично.
На самом деле, известие о пропаже Айрела он встретил разнузданным весельем и на радостях не просыхал неделю, празднуя это событие.
- Мальчик, которого вы сейчас услышите, написал песню про своего кумира. Он очень хочет спеть ее для вас. Именно в этот день. Именно с этой сцены. Я решил исполнить эту его мечту, - Орви Маллес лучился добротой и лаской, затапливая зал. - Надеюсь, вы проявите понимание к этому моему решению, - смиренно склонил голову, выдерживая новую паузу. - Иди сюда, малыш, - призывно протянул руку в сторону кулис.
Вышел Рафферти с лютней в руках. Триша таки дошила ему костюмчик и причесала "девчачью челку", не позволив мальчишке ее "мужественно" прилизать, так что выглядел он прелестно. Откуда-то с первого ряда раздался женский вздох умиления. Музыкант отечески потрепал ребенка по голове, не обратив внимания на то, что взгляд у него в какой-то момент успел стать осмысленным.
- Итак, песня, посвященная Айрелу Керрану. Исполняет автор, - Орви не смог удержаться от злорадной улыбки. Отошел назад.
Мальчишка повернулся к публике и растерялся. Скользнув беспомощным взглядом по толпе, вдруг увидел Айрела, махнувшего ему издалека рукой. Рафферти глубоко вздохнул, собираясь с духом, и заиграл.
Трогательный детский голос пел о радости и мечтах, что дарил людям бард, о его выдающихся душевных качествах и безграничном таланте, о балладах, что "золота нитью пройдут сквозь века, о горечи потери. Скоро восторженные и удивленные вздохи стали сменяться приглушенными всхлипываниями. Орви Маллес, сначала не поверивший своим ушам, стоял, как громом пораженный, и очень жалел, что не находился сейчас за сценой: там можно было бы швыряться предметами, орать на людей и требовать, чтоб кто-нибудь немедленно решил эту проблему. Единственное же, что он мог делать на виду у публики, это удерживать на губах слабую фальшивую улыбку и надеяться на какое-нибудь неприятное для Рафферти чудо. Его душили зависть и бессилие. Сам Орви, он отдавал себе в этом отчет, никогда бы не сумел написать подобную песню. Мужчина адекватно оценивал свои способности и точно знал, что их на такое бы не хватило. Он уже ненавидел этого ребенка всей душой. Когда-то давно он точно так же стоял и смотрел на другого мальчишку - тот только прибыл в гильдию и проходил обязательное прослушивание у ее руководства. Орви Маллеса, надеявшегося вот-вот получить доступ в города, тогда впервые посетила мысль, что в сравнении с каким-то пацаном он - просто бездарность. Бард забыл о пареньке на четыре года, будучи уверенным, что тому никогда не хватит сил выбиться вперед: одного таланта для успеха здесь недостаточно. Потом он горько жалел, что не столкнул мальчишку с лестницы или не переломал ему руки еще в день знакомства. Что дал ему вырасти и набраться сил. Это была непозволительная ошибка.