- Смотрю, ты так и не научился стучаться, - Айрел глянул на вошедшего поверх книги.
Кеане не ожидал, что его заметят так скоро. Убрав отмычку в карман, он, уже не таясь, захлопнул за собой дверь, и привалился спиной к стене.
- Я думал, ты тут наматываешь сопли на кулак, - с легким удивлением протянул он, складывая на груди руки.
После возвращения из Вельбры бард был мрачен, угрюм и неразговорчив, покидал свою комнату исключительно ради трапез, всё остальное время просиживая взаперти. Триша не сомневалась, что он пребывал в глубочайшей депрессии, и нешуточно волновалась о том, как это может сказаться на их планах.
- Прости, если разочаровал, - отозвался музыкант.
Он был небрит, помят и выглядел в целом не очень. Однако явно куда лучше, чем салум ожидал увидеть.
- Тоска смертная! - раздраженно вздохнул бард, небрежно кладя раскрытую книгу себе на колени обложкой вверх. Устало потер ладонями глаза, тряхнул головой. "Наиполнейший сборник указаний по этикету" - прочел Кеане.
Оружейник скользнул взглядом по комнате. На тумбе возле кровати громоздилась неровная стопка прочей литературы: "Традиции Кирша", "Основы политики и управления", "Искусство демагогии"... Мужчина прищурился, силясь прочесть очередное заглавие, написанное мелким шрифтом с большим числом завитушек.
- Смотрю, ты притащил сюда половину хозяйской библиотеки, - заметил он, разбирая, наконец, "Гражданская лирика киршских поэтов".
- Образования не бывает много, - Айрел снова взял книгу и, подперев голову ладонью, уставился в мудреный текст.
- В общем, у тебя всё хорошо, - помолчав, немного разочарованно резюмировал Кеане: ему нравилось думать, что кто-то страдает от проблем сильнее его.
- Нет. У меня всё плохо, - бард решительно перевернул страницу и бросился на штурм новой главы. - Однако я не собираюсь сидеть здесь, предаваясь унынию, и думать о тщетности бытия. Хоть и хочется, не буду отрицать. Ничего, перехочется.
Салум молча разглядывал собеседника. Тот сидел в кресле у окна, небрежно закинув ногу на ногу, лохматый и небритый, хмурил брови и раз за разом читал один и тот же абзац, пытаясь понять его смысл - автор "Наиполнейшего сборника" был человеком несомненно умным, однако занудой, какого еще поискать.
- Кстати, чего тебе? - Айрел быстро глянул на собеседника.
Кеане набрал в грудь воздуха, собираясь озвучить заранее продуманную речь. Звучать она должна была примерно так: "Я ухожу. Без вас двоих у меня будет больше шансов скрыться, я не могу себе позволить так долго оставаться на одном месте. Меня ищут, и я не хочу, чтоб нашли. Пока". Не самая лучшая речь в мире, но салума она вполне устраивала.
- Да мне скучно просто стало, - сообщил он на выдохе.
В последний момент ему подумалось, что заготовленные слова звучали как "Мне страшно, я сбегаю". Быть единственным малодушным в комнате мучительно не хотелось.
Айрел наградил его подозрительным взглядом, но ничего сказать не успел - где-то неподалеку громко хлопнула дверь. Затем вторая, чуть дальше. Из коридора послышались взволнованные голоса, топот бегущих ног. Мужчины насторожились. Кеане, разобравший некоторые слова переполошившихся слуг, подошел к окну.
- Смотри, - велел он, придерживая рукой штору.
Ворота имения были распахнуты. По двору скакали лошади, уставшие с дороги, разгоряченные. Их седоки, облаченные в одинаковые темно-синие плащи и серые войлочные шапки, натянули удила, останавливая скакунов. Следом за ними въехал небольшой крепко сбитый экипаж, запряженный четверкой каурых киршских коников. На его дверце сиял свежими красками герб - рыжая белобрюхая ласка на синем щите. Несколько слуг настороженно наблюдали за гостями из окон, пока дворецкий спускался по крыльцу тем навстречу: кто-то из домовых опознал в них воинов клана Роттери. Растерянно суетилась охрана имения, тревожно поглядывая на мечи с арбалетами незваных гостей, держась за свои и не зная, считать ли этот нежданный приезд вторжением.
Всадники спешились и осмотрелись, придерживая лошадей за сбрую. Дверца кареты распахнулась, чуть не зашибив как раз собиравшегося ее отворить кучера, с щелчком встал на место выброшенный ударом ноги раскладной порожек. Пассажирка, соизволив принять предложенную ей руку, спустилась на землю. Вышитая янтарными бусинами темно-синяя шапка с оторочкой из беличьего меха, дубленый полушубок, крашеный "в чернику", богато отделанное золотой и красной нитями кобальтовое платье и белые полосы шрамов через лицо. Айрел узнал ее, никогда прежде не видев. Он не сомневался, что где-то в украшениях или одежде приезжей пряталась одинокая бусина бирюзы - знак принадлежности к узкому кругу клана.