"Высокоуважаемому саэ Ригилу Карза. Считаю должным сообщить Вам, что согласно моим сведеньям в настоящий момент Роттери скрывают человека, именующего себя Кадаром Аверил, сыном покойного великого князя Тамрина. Будучи заинтересованным в стабильности торговых отношений между нашими странами, не могу не выразить своего беспокойства касательно данного факта..."
Перо остановилось посреди фразы - лорду Дайтону она не нравилась. Мужчина перечитал написанное и недовольно поморщился. Ну ничего, до утра времени много, правильный текст еще сложится.
***
Утром следующего дня в небольшом подвальном зале "Мирлы" было необычно многолюдно - создавалось новое оружие. Обычно при ритуале присутствовало человека три-четыре, максимум - шесть. В этот раз же сидела служба почти в полном составе.
Нанесения рисунка затягивалось. Будущий носитель, сынок герцога Пфайсета, спустя годы ожидания таки дождавшегося своей очереди на окимму, скулил, кричал на оружейника и уже трижды просил прервать процесс, дабы "отдышаться и прийти в себя". Тавис Давиот наблюдал за происходящим со смесью злорадства и раздражения, с нетерпением ожидая момента, когда то дойдет до логического финала. Завитые волосы, одежда по последней моде, золотые с бриллиантами часы, по прибытии продемонстрированные дворянчиком всем, кто попался ему на глаза... Мальчонка явно не собирался идти к отцу в телохранители. И уж точно не пошел бы свершать подвиги на войну, разразись та ненароком, даже если она подойдет к самому его крыльцу. Окимма ему перед дружками повыделываться нужна: не часики чай золотые, кое-что подороже да попрестижнее. Будет, небось, исключительно в безрукавках расхаживать, чтоб всем видна была.
Лаес Даген, впервые присутствовавший при установке, с интересом наблюдал за процессом. Сидевший рядом с ним Тавис, прежде всё это видавший и не единожды, уже начинал скучать: обычно за то время, что прошло с начала действа, всё успевало закончиться. Салумов в этот раз тоже было куда больше, чем обычно: помимо самого оружейника, выполнявшего установку, присутствовал его наставник - для парня это была первая окимма, потому контроль оного был весьма желателен. Также у дальней стены зала стояло еще шестеро: три подростка лет четырнадцати со своими учителями - "голуби" привезли свой молодняк, решив, что тому пора увидеть всё своими глазами. Детишки держались нагло - идея салумьево превосходства уже крепко обосновалась в их головах, а вот мозгов, как с ней жить дальше, пока не набралось. Натренированные шакалята с презрительными взглядами и косыми ухмылками смотрели на "простых людей", занимавших противоположную часть зала, со смесью вызова и пренебрежения. Такое количество оружейников нервировало главу "Мирлы". Чтоб "получить численное превосходство", почти все его подчиненные были в приказном порядке отправлены наблюдать эту обычно довольно интимную процедуру. В зале было тесно и становилось довольно душно: здесь не было окон, горели масляные лампы, выжигая и так не хватающий на запертых людей кислород. Юного Пфайсета тихо ненавидели уже многие из собравшихся.
Тот снова вскрикнул и что-то злобно зашипел. Салум, выцарапывавший на плече парня затейливый узор, вздрогнул и чуть не воткнул иглу глубже, чем нужно. Он здорово волновался: проволочки, вопли будущего носителя и необычно большое число зрителей здорово выбивали его из колеи. Не самая лучшая атмосфера для создания первой в жизни окиммы.
- Спорим, наш кучерявый друг полагает, что самая болезненная часть процедуры осталась позади, - шепнул канцеляристу Тавис Давиот, замечая, что оружейник отложил иглу в сторону.
Лаес Даген присмотрелся к герцогскому сыну. Тот и впрямь теперь выглядел куда счастливей и облегченно улыбался.
Над ладонью салума взлетел небольшой золотистый шарик. Молодой оружейник бросил на наставника вопросительный взгляд. Тот едва заметно кивнул. Уполномоченный Давиот предусмотрительно заткнул пальцами уши.
- Советую сделать то же самое, - ответил он на недоуменный взгляд Лаеса Дагена.
Через секунду сын герцога Пфайсета значительно расширил свои познания о боли.
Салумы уехали восвояси к облегчению главы "Мирлы", не выкинув ничего этакого. Бледный канцелярист на ватных ногах возвращался в свой отдел.