- Ух ты… А это кто на картинке? Индейцы?
Он зашагал рядом с Читой, заглядывая в книгу. Яр вдруг заметил, что ноги у Альки чуть-чуть колесом, как у маленького кавалериста. Это было еле заметно и ничуть не портило Алькину внешность. Наоборот, делало его походку особенно ловкой и слегка шаловливой. Алькиной…
Игнатик и Данка шли по бокам от Яра. Игнатик двумя руками держал его за локоть. Один раз он заглянул Яру в лицо, тихо сказал:
- Яр…
- Что… Тик?
Он заулыбался:
- Ничего. Просто…
- А вот и цирк, - сказала Данка.
3
Когда вышли из цирка, в разгаре был день. С жарким солнцем, с высокими белыми облаками.
- Купаться, - сказал Алька и запрыгал на здоровой, незабинтованной ноге. - Пойдём, Данка, да? - Он заглядывал ей в лицо, слегка подлизываясь.
- Можно, - отозвалась Данка. - Тебе полезно остыть. - Она повернулась к Яру. - С ним невозможно сидеть, верно? Хохочет, как сумасшедший, да ещё ногами колотит.
- Ну, а что делать, если клоуны? - заступился Яр. - Я сам хохотал, как в детстве… Когда я маленький был, у нас такие же клоуны выступали. Батон и Шура Печкин.
И подумал: «А может, эти же самые?»
- Вы хохотали нормально, а он - как будто его сто русалок щекочут, - сказал Чита, раскрывая на ходу книгу.
- Ты всё равно ничего не видел и не слышал, ты читал, - поддел Алька.
- Читал и слышал. И всё видел, - невозмутимо сообщил Чита. - Видел даже, как Игнат хулиганил.
- А что я… - не очень уверенно сказал Игнатик.
- А почему у Софии Марчес кубики два раза не туда падали, а петух всё время прыгал в вазу и кукарекал, как бешеный? Она чуть не плакала.
- Тик, ну как не стыдно, - сказала Данка. Впрочем, без особой строгости. Алька весело растопырил ресницы. Игнатик потупился, затеребил шортики и произнес Алькиным голосом:
- Я исправлюсь.
Яр хотел спросить, как это Игнатик сумел устроить такие шуточки, но Алька очень ехидно поинтересовался:
- Чита, тебя щекотали русалки?
- Нет, - хладнокровно сказал Чита.
- А откуда ты знаешь, как хохочут, если они щекотят?
- Липучка, - сказала Данка.
- Говорят, раньше русалки водились под обрывом у крепости, - сообщил Игнатик и пристроился к Яру. Взял его за рукав.
- Мало ли что говорят, - возразила Данка. - Тебе что ни скажи, ты всему веришь… Знаете, Яр, он просто до ужаса доверчивый. Сам такие штуки умеет делать, а верит всему, что ни скажут.
- Ну и что… - слегка надулся Игнатик. И поплотнее взялся за рукав Яра.
Яр благодарно посмотрел на его белобрысую макушку и спросил:
- А что за крепость?
- Старинная, над рекой, - объяснила Данка.
- Пойдёмте купаться к крепости! - оживился Алька.
- Только надо купить что-нибудь поесть, - рассудила Данка. - Через час вы запищите от голода… Тик, сколько осталось копеек?
Игнатик вытряхнул из кармана какие-то бумажки, огарок свечи и две монетки. Данка недовольно сказала:
- Зачем ты свечку-то с собой таскаешь? Смотри, от неё на кармане сальное пятно.
- Подумаешь…
Они шли по старой улице с двухэтажными домами. Вдоль потрескавшихся асфальтовых тротуаров цвели высокие тополя. В безветрии медленно падал тополиный пух. Тик сдувал его с большого белого каравая, который купил в подвальчике с вывеской «Хлеб и мука».
По тряской мостовой, позванивая, проскакивали мальчишки-велосипедисты. Почтенные пенсионеры в парусиновых пиджаках прогуливали пуделей и болонок. Псы морщились и чихали от пуха. Машин почти не было, протарахтел только голубой грузовичок, он вёз на прицепе бочку с квасом. Двое загорелых ребятишек в красных трусиках катили по дороге громадную камеру от автомобиля - тугую и блестящую. Она звонко прыгала на булыжниках.
- Нам бы такую, - вздохнул Алька. Тут же отвлёкся, завертел головой. - Ой, смотрите, фотография!
- Ну и что? - строго сказала Данка.
- Автоматическая же! Можно сняться и сразу карточки получить.
- Вечно ты выдумываешь. Зачем?
- На память Яру, - хитро сказал Алька.
- А в самом деле! - обрадовался Яр. - Давайте!
Он подумал, как здорово будет сохранить снимок этой замечательной компании. На память о чуде, которому он уже перестал (почти перестал) удивляться. По крайней мере, останется доказательство, что это было.
- А деньги? - спросила Данка.
Игнатик показал четырёхкопеечную монетку.
Они вошли в полутёмный фанерный павильончик. Плоский жестяной клоун у стены приподнял шляпу и задрыгал ногами. Над ним зажглась надпись:
- Дай, я опущу! - Алька толкнул монетку в щель старинного аппарата рядом с клоуном. Аппарат был нарисованный, а объектив у него - настоящий.