Яр замер. Он понимал, что бормотунчиков умеют делать многие мальчишки на Планете и что этот, забытый и разрядившийся, висит здесь в запустении с давних времён. И всё-таки…
Бормотунчик вдруг шевельнулся. Уцепился за крюк второй ручкой, покачался. Спросил голосом капризной куклы:
— Ты зачем пришёл? Слушать? Хочешь правдивую, красивую, прекрасную сказку про ветерков?
— Кто тебя сделал? — шёпотом спросил Яр.
Бормотунчик нервно дёрнулся:
— Ты спрашиваешь? Это вопрос? Я могу ответить лишь на один вопрос! Потом кристаллы разрядятся.
— Нет-нет, — испуганно сказал Яр.— Не отвечай. Я задам другой вопрос.
— Поскор-рей,— недовольно потребовал бормотунчик.
Яр знал, о чём спросить: "Скажи, как вернуться на крейсер". Надо вернуться. Здесь нечего делать. Некого ждать, не на что надеяться. А очнувшись у пульта, Яр сможет вспомнить Планету и ребят как сон. Светлый и страшный. Он убедит себя, что это т о л ь к о с о н. Ничем другим это и не может быть.
И жёлтая тоска больше не тронет Яра.
"Тронет, — сказал вечный спорщик, который сидит внутри каждого из нас. — Потому что не сон это. И от себя не убежишь".
"Но что мне делать здесь?"
"А что делать т а м?"
Яр, понурившись, рассматривал замызганный цементный пол.
"Тебя позвали с ю д а", — настойчиво толкнулась мысль.
"Но тех, кто позвал, теперь нет!"
"Зато есть надежда…"
"Какая?" — горько усмехнулся Яр. Он удивлялся, что эта надежда — слабенькая, беспомощно-детская — нет-нет да и шевелилась в нём. Будто может произойти неожиданное. Такое, что ослабит беду и как-то утешит Яра.
Что могло ослабить, как утешить? И на кой чёрт утешение?
Был нарушен какой-то закон, детство не повторяется, поэтому всё кончилось так страшно…
— Ты скоро? — нетерпеливо дёрнулся бормотунчик.
— Сейчас, сейчас, — прошептал Яр.
А что "сейчас"?
И он беспомощно проговорил:
— Ну скажи, что мне делать?..
Бормотупчик закачался. Хихикнул.
— Ты хитрый. Ты решил задать сто вопросов в одном… Хо-ро-шо!.. Хочешь вернуться — иди в правую дверь. Хочешь чего-то другого — иди в левую…
— Чего другою? — вырвалось у Яра.
— А того, что…— Бормотунчик вдруг пискнул и беспомощно повис. Успел выдавить угасающим голоском: — Дурак ты…
— Прости, я не хотел,— с испугом сказал Яр.
Бормогунчик висел тряпичным кульком.
"Прости", — ещё раз подумал Яр.
Перед ним были две двери. Боясь раздумывать, Яр ухватился за ручку левой.
Рванул.
За дверью была почти такая же комната. Лишь поменьше и почище. На дощатом столе валялся на боку большой продырявленный барабан и горела, оплывая, очень толстая свеча.
В углу на драном тюфяке спал Игнатик.
Глава четвертая
ИГНАТИК
Белый домик стоял на мысу, над спокойным зеленоватым заливом. Каменный, широко застеклённый, с плоской крышей и решётчатой башенкой маяка. В домике находилась диспетчерская служба порта.
Порт был крошечный. Его деревянные причалы прятались в бухточке за мысом. Большие суда к ним не совались. Торчал здесь голубой катер береговой охраны, да отстаивались днём крутобокие мотоботы рыбачьих артелей. Перед закатом они уходили на ночной лов. Диспетчерская главным образом и работала для промысловых экипажей.
К домику примыкал неказистый павильон с пышной чёрно-золотой вывеской:
Бар
У НЕПТУНА ЗА ПАЗУХОЙ
Здесь был постоянный приют не занятых ловом рыбаков и свободных от дежурства диспетчеров.
Яр зашёл к "Нептуну", когда солнце уже катилось к морю и делалось оранжевым.
Бармен Чёрный Яков, маленький, похожий на подростка, но с морщинистым личиком, обрадовался:
— Яр! Давно не заходил! Кружечку, а?
— Табаку, Яков. Пачку "Субмарины".
— Пачку "Субмарины" и кружечку. А?
— Мне через час на вахту.
— Кружечка холодного "Бомбардира" перед вахтой — самое дело, — уверенно сказал Яков.
Яр засмеялся:
— Ну, давай.
Кружка была из мятой тонкой жести, пиво сквозь неё холодило ладони. Яр оглянулся. У больших бочек, заменявших столы, было почти пусто. "Вот и хорошо", — с облегчением подумал Яр. Но тут же его окликнули: