— Вот что, — сказал он вполголоса, — пойду-ка я погляжу на туристическую турбазу для туристов, — интересно, как она выглядит ночью, перед рассветом.
Он подождал еще немного, но ни один прохожий так и не появился. Обозрев горизонт, Сидролен действительно не увидел никаких прохожих. Тогда он продолжил свой маршрут и вскоре прибыл по назначению. Спокойный, примолкший, угомонившийся туристский народец мирно почивал — кто в автоприцепе, кто в палатке, а кто, наверное, и в спальном мешке, но не под открытым небом, так как небо было покрыто тучами, а под таким, какое Бог послал.
Однако вскоре Бог разверз это самое небо, и пошел дождь — осенний, холодный и частый.
— Вот дерьмо! — сказал Сидролен, — я же вымокну, как пес!
— Заходите погреться, месье.
Это благородное предложение исходило от сторожа туристической турбазы для туристов.
Сидролен подскочил от неожиданности. Сторож продолжал:
— Я, так же как и вы, решил совершить небольшую ночную прогулку, но теперь, раз уж пошел дождь, иду к себе. А вы только что бормотали, что боитесь промокнуть, как пес.
— Вы очень любезны, — сказал Сидролен и проследовал за сторожем в его будку.
Сторож зажег ночник и жестом пригласил Сидролена сесть. Он принялся набивать трубку, попутно рассеянно роняя изречения типа «вот и осень… народишко разбегается… скоро ни одной собаки не останется… одни автоманьяки да еще эти земноводные фанатики-юннатики»; потом, когда ему удалось наконец пережечь часть своего табака на золу, он внезапно сказал:
— А ведь я вас знаю, вот оно как! Каждую вторую неделю месяца я работаю днем и тогда вижу вас. Вы приходите поглазеть на наших клиентов, будто здесь зоопарк. Не пойму, что в них интересного. Уж поверьте мне, ровным счетом ничего. Вот я гляжу на вас и думаю (ибо я думаю, месье, да-да, я думаю!): ба! вот еще один, которому делать не хрена в этой жизни. Я часто гляжу, как вы полеживаете да дремлете в шезлонге у себя на барже, и думаю (вы небось посчитаете, месье, будто я хочу изобразить дело так, что я непрерывно думаю, но это правда, я думаю куда больше, чем обычно в среднем думают люди, я все время думаю): ба! вот еще один, которому хрен есть чем заняться на этом свете. Или же к вас вижу за столиком на палубе, когда вы наливаетесь укропной настойкой, и тогда я думаю (вы сочтете, будто я преувеличиваю, но я должен все-таки вам признаться, хотя минуту назад поскромничал, что это чистейшая правда: я никогда не перестаю думать), так вот, я думаю: ба! еще один, который злоупотребляет.
— Меня частенько в этом упрекают, — сказал Сидролен.
— Ваша дочь, наверное. Та, что вышла замуж за гортранспортиста. Ну и как она, счастлива?
— Не знаю, я ее не видел с тех пор. Разве только издали.
— Вас не удивляет, что я так хорошо знаю ваше семейство?
— У меня еще две дочери.
— Не больно-то часто они навещают вас.
— Да так, время от времени.
Констатация этого факта как будто погрузила сторожа в раздумье.
Сидролен продолжал:
— Ну а как вы нашли мою новую домотравительницу?
— Да я ее почти что и не видел. Разве только издали. И тогда я подумал…
Тут сторож запнулся.
Сидролен подбодрил его:
— Не бойтесь, говорите. Что же вы подумали?
Сторож с утомленным видом потряс головой.
— Я подумал…
— Ну-ну?
— Ах, месье, если бы вы знали, как это утомительно — думать! При вашем образе жизни вы — на мой взгляд — не должны слишком страдать от этой пытки, но я, месье, повторяю вам, я никогда не даю роздыха моему серому веществу, даже когда иду в санузел. Вы даже представить себе не можете… Какой вихрь мыслей!
— А сны вы видите? — спросил Сидролен.
— Никогда, месье. Этого я не могу себе позволить. Ведь нужно же мне когда-нибудь и отдыхать!
— А вот я вижу много снов, — сказал Сидролен. — Надо сказать, интересное это занятие — видеть сны.
— Не знаю. Ничего не могу сказать вам по этому поводу.
— Например, многосерийный сон. Встанешь утром, припомнишь его, а на следующую ночь он продолжается. Так что получается одна длинная сплошная история.
— Месье, я глух к вашим словам.
— И вот так я прожил во сне жизнь во времена Людовика Святого…
— Ах, этого… сына Бланки Кастильской…
— …Людовика XI…
— …с человеком в клетке…
— …Людовика XIII…
— …с тремя мушкетерами…
— …Людовика XVI…
— …на гильотину!..
— …нет-нет, пока я остановился лишь на первых заседаниях Учредительного Собрания. Если бы мне не вздумалось сегодня совершить эту ночную прогулку, я, быть может, доспался бы и до Четырнадцатого июля.