— Встать! Смирно! — рыкнул он и побежал навстречу начальству.
Начальства было три человека: батальонный комиссар, майор–пехотинец и старший политрук. Принимал рапорт командира орудия батальонный комиссар в фуражке с голубым околышем и такими же голубыми петлицами на гимнастерке.
— Вольно, — сказал он низким сердитым голосом. — А ну, покажите нам, товарищи гвардейцы, как вы здесь устроились.
Батальонный комиссар и майор, сопровождаемые артиллеристами, прошли в здание ГУТАПа, а старший политрук задержался возле мальчишек, которые, как и бойцы, стояли по стойке «смирно».
— Почему здесь находятся штатские лица? — спросил он строго, хотя глаза его при этом светились добродушием и лаской.
— Мы помогаем красноармейцам рыть окопы, — ответил Минька, с должным уважением разглядывая лучистые «шпалы» на воротнике десантника–командира.
— Ну, это меняет все дело, — улыбнулся старший политрук. — В каком классе учишься?
— Я в шестой перешел, — охотно отозвался на разговор Минька, — а вот он — в восьмой. Только в этом году учиться не придется.
— Это почему же?
Минька насмешливо хмыкнул:
— Какая ж учеба, если здесь воевать будут. Вон сколько траншей накопали и пушку прямо в хате поставили.
— А я и так в школу не пойду, — подключился к разговору Мишка–Австралия.
— Куда ж ты пойдешь? — прищурился старший политрук.
— В ФЗО собирался, а теперь передумал: пойду в десантники. Возьмите меня, а, товарищ командир?
— Ты же несовершеннолетний.
— Кто, я? — Мишка вытянул вперед длинную, как у индюка, шею. — Да мне через месяц семнадцать стукнет. Я с моста в Терек головой ныряю. Вон у Миньки спросите, если мне не верите. Возьмите, а?
Военный перевел взгляд на Миньку.
— Минька это Минай, что ли? — спросил он.
— Не Минай, а Михаил, — насупился Минька. — Это меня так бабка в станице называла. Я тоже хочу в десантники…
Старший политрук притворно вздохнул:
— Не уполномочен по части мобилизации. — Это вам, братцы мои, к начальству повыше обращаться надо.
— А к кому?
— Ну, например, к начальнику штаба или самому командиру бригады.
— А где его найти можно?
— Где–нибудь за мостом, с которого вы в Терек головой ныряете, — засмеялся старший политрук и направился к помещению, откуда навстречу ему выскочил наводчик орудия Ахмет Бейсултанов.
— Комиссар вас зовет, товарищ старший политрук, — приложил он руку к пилотке.
— Иду, — сказал старший политрук и скрылся за дверью. А Ахмет подошел к ребятам.
— Ух, злой комиссар сегодня, — пожаловался он, снимая пилотку и приглаживая ладонью мокрые от пота волосы.
— Это тот, что с маузером? — догадался Минька.
— Ну да, Кириллов. Орден Красного Знамени видел у него на груди? За Халхин–Гол получил, понял? Боевой комиссар. Гвардейцам кого зря не дадут…
Минька согласно кивнул головой.
— А он может принимать в десантники? — спросил Мишка–Австралия.
Ахмет пожал плечами:
— Сейчас он может только выгонять из десантников — такой злой, как шайтан. «Почему, говорит, окопная щель не полного профиля?» Посмотрели бы вы в это время на профиль моего командира.
— А другой командир тоже ругается? — поинтересовался Минька.
— Павловский? — уточнил Ахмет. — Замкомбрига никогда не ругается. Он только показывает, как нужно делать, чтоб правильно было, — наводчик поднял палец над головой, выразительно закатил черные глаза под такие же черные брови, покачал головой из стороны в сторону. — Такой умный человек, да быть ему живым без болезней сто лет. Хороший и большой командир. Выше его только комбриг Красовский да командующий армией, да командующий фронтом, да сам аллах–бог — вот он какой большой!
— Наговорили, — недоверчиво усмехнулся Минька. — Если он такой большой командир, то почему у него на воротнике только две шпалы? Я надысь видел одного — с ромбами.
— Гм… — не нашелся сразу что ответить Ахмет. — Подумаешь, ромб. Ромб — дело наживное. К примеру, у меня сегодня на петлице треугольник, а завтра — маршальская звезда.
— За что ж вам ее дадут? — прыснул в кулак несговорчивый мальчишка..
— За умелые действия в боевой обстановке. Да не смейся, балда… Слушай: вот приползут сюда фашистские танки, я из пушки одного — хлоп, мне за это — сержанта, я второго — хлоп, мне — лейтенанта, я третьего…
— А если он первый хлопнет? — прервал перечень «подбитых» танков язвительный собеседник.
Наводчик поднял на лоб широкие брови.
— Кто? — нагнулся он к Минькиному лицу.
— Да этот… танк.