Кириллов остановился, с одобрением взглянул на подчиненного:
— Ну, а если немцы разгадают наш маневр и атакуют сами?
— Нищему пожар не страшен. Выбирать–то нам не из чего.
Кириллов подошел к телефону, крутнул ручку.
— Выбор у нас один: нырять завтра в Терек. И чем быстрей, тем лучше.
В комнату, хромая, вошел Милованов. Сел на табурет, вытянув раненую, обутую в чью–то старую галошу, ногу.
— Что не спишь? — подошел к нему Фельдман, — Говорил ведь как человеку: плыви на ту сторону. Так нет, не послушался. Хорошо, в ногу попало, а если бы в голову?
Майор улыбнулся, постучал пальцем у виска:
— Не велика беда. В ней сейчас пусто, как в неначатом блокноте. Всю корреспонденцию отправил вечером на тот берег. Веришь, как от бремени разрешился. До того легко стало, никакими словами не выразить. Дай–ка закурить…
Фельдман протянул корреспонденту пачку «Беломора». Тот закурил, припадая на ногу, вышел в дверь. Как темно и как тихо вокруг. Ни единого звука, ни единого огонька. Только в черном, как сапожная вакса, небе горят–переливаются глазастые звезды. Да… под таким небом да у такой реки стихи бы писать, а не сухие фронтовые информации: «В ночь с 24 на 25 августа подразделение лейтенанта Куренкова решительным броском выбило противника с занятых позиций…» Майор вздохнул: как знать, может быть, спустя тридцать–сорок лет эти лаконичные шершавые строчки будут восприниматься потомками как лирические стихи?
Еще солнце не продралось кверху сквозь переплетенные диким виноградом сучья терского леса, а уже на северо–восточной окраине города загремели разрывы. Это по приказу комиссара бригады началась из–за Терека артподготовка.
Немцы всполошились: неужели эти «голубые дьяволы», как они прозвали в эти дни гвардейцев 8‑й бригады за их авиационную форму и беспримерную храбрость, пойдут сейчас в атаку? Может быть, к ним прибыло подкрепление из–за Терека? На всякий случай стали окапываться.
Тем временем прижатый с вечера к реке батальон начал спешно переправлять на ту сторону свои поредевшие за дни боев подразделения. Руководил переправой комиссар бригады. Он ходил по берегу, проверял надежность сооружаемых плотов, давал указания, устанавливал очередность отплытия.
Оттолкнулся от берега первый плот. На нем пятеро раненых, столько же здоровых бойцов, станковый пулемет, ружье ПТР. Течение подхватило неуклюжее сооружение и завертело, словно яичную скорлупу.
— Да гребите же, гребите, — крикнул Кириллов, показывая на бегу жестами рук, как нужно это делать.
Окрик подействовал. Бойцы взялись за обломки досок и благополучно подгребли к противоположному берегу. Там их встретил Шабельников. Помог причалить плот, отправил: раненых — в санроту, здоровых — на пункт сбора 1‑го батальона в Предмостное. Как же теперь возвратить плот к линии старта? Но к несчастью, быстрее разрешил эту проблему немецкий снаряд, разбив плот в щепки. Фашисты опомнились и всеми имеющимися силами пошли в наступление. Поверхность Терека покрылась фонтанами взрывающихся мин.
Вот–вот выскочат к реке немецкие автоматчики. Их сдерживает из последних сил взвод лейтенанта Ильюшина. Сам комвзвода то и дело оглядывается назад: скоро ли переправится последняя лодка с комиссаром Фельдманом и корреспондентом «Красной Звезды» Миловановым. К ней бегут со штабными документами начальник штаба Герасимов и красноармейцы. Что же вы копаетесь, братцы? Скорее! В автоматном диске уже мало патронов. Ильюшин выхватывает из–за ремня гранату, швыряет ее в подбегающих врагов. Последний раз оглядывается на реку: лодка уже приближается к тому берегу.
— Взвод! Слушай мою команду!..
Лейтенант бросает еще одну гранату и бежит следом за своими бойцами. Навстречу свистят пули — это прикрывают отход последнего взвода переправившиеся бойцы. Свои пули не тронут. Ильюшин вбегает в мутную | струю. Она холодит разгоряченное тело. И в это мгновенье что–то тяжелое бьет его между лопатками. «Чужая пуля не щадит», — пронеслось в его сознании.
Глава четырнадцатая
Левицкий записывал в полевую книжку перечень мероприятий, которые нужно провести в подразделениях бригады перед началом нового наступления немецких войск, когда в колхозный медпункт, где Самбуров проводил совещание со своими политотдельцами, вошел генерал с Золотой Звездой Героя на груди. Его сопровождали командир бригады Красовский и секретарь партбюро 2‑го батальона политрук Мордовин.
— Давайте знакомиться, — предложил генерал.