— Что за точка? — спросил командир корпуса у Красовского.
— НП батальона.
— Скифский могильник или природная возвышенность?
Красовский пожал плечами:
— Местные жители этот холм называют «Абазу». В переводе с кумыцкого обозначает курган. Говорят, под ним какой–то древний князь похоронен.
— Давай к кургану, — распорядился комкор, обращаясь к шоферу.
По проложенной в кукурузе дороге «виллис» подкатил к кургану. Он весь изрыт круговыми траншеями и пулеметными гнездами. На самой макушке недобро ухмыляется черной прорезью амбразуры двухнакатный дзот. На нем стоит в актерской позе красноармеец и распевает во все свое молодое могучее горло:
Внизу, у подножия кургана стоит девчонка в длинной, до колен гимнастерке и с выражением восторга на лице внимает сильному и довольно приятному баритону самодеятельного певца.
— Эгей! Товарищ Карузо! — окликнул увлекшегося песней бойца командир корпуса, покидая сидение и подходя к кургану. — Спуститесь на минутку с небес на землю.
Красноармеец оглянулся, оборвал песню, машинально одернул гимнастерку и кубарем скатился по крутому склону высотки под грозные очи так неожиданно нагрянувшего начальства.
— Рядовой Парамонов! — доложил он, переводя дух.
— На почте, говоришь, служил в молодости? — усмехнулся генерал, с удовольствием разглядывая статного белокурого юношу с веселыми карими глазами. — А где сейчас служишь?
— В линейном взводе связи лейтенанта Васильева, товарищ генерал, — отрапортовал Парамонов.
— Это не ты случайно пел по телефону связистке Дусе? — прищурился генерал.
Парамонов так и вспыхнул от прилившей к щекам крови: — был такой грех. Неужели Васильев не удовольствовался взысканием, а доложил о его проступке по инстанции?
— Нехорошо, — сделал заключение генерал, — вчера одной пел, сегодня другой поешь. А это что за воинское чудо? — шагнул он к стоящей чуть живой от страха девушке в длинной гимнастерке и огромных кирзовых сапогах.
— Фельдшер Вера… Вера Колодей, — произнесла чуть слышно девушка.
Генерал повернулся к Левицкому:
— Возьмите на заметку, старший политрук: сегодня же привести форму. военфельдшера Колодей в надлежащий вид. Подобрать гимнастерку по росту или перешить. Соответственно — сапоги. Разве сможет она в таких бахилах оказывать помощь раненым бойцам? Останьтесь внизу, — добавил он и вдвоем с Красовским стал подниматься по ходу сообщения на вершину кургана.
Хороший обзор с древнего могильника. Во все стороны расстилаются колхозные поля с полосами неубранной кукурузы и подсолнечника. Хоть бы тебе деревцо на всем пространстве. Только торчат стога сена да белеют кое–где саманные домики полевых станов. Генерал, пригнувшись, вошел в дзот, выглянул в амбразуру.
— Нелегко будет сдержать здесь немца, если он форсирует реку, — проговорил озабоченно. — Как ты думаешь, Павел Иванович, когда он начнет наступление?
— Думаю, дня через два–три, — ответил командир бригады.
— Довольно конкретно,.. — усмехнулся комкор. — Нужно знать точно: когда и где. Приложи все усилия, но добудь «языка».
— Постараюсь, Иван Павлович. Сегодня ночью группа разведчиков под командованием Федосеева снова отправится по тылам противника.
— Где они у тебя находятся? В Кизлярском?
— Нет. В лесу под Вознесенским перевалом.
— Ни пуха им ни пера, — сказал Рослый и вдруг подтолкнул подчиненного плечом. — А что, Павел Иванович, пострелял бы ты сейчас из рогатки?
Тот дико взглянул на старшего командира.
— В каком смысле? — спросил озадаченно.
— Да в прямом, — снова усмехнулся комкор. — Взял бы рогатку в руки, — и куда–нибудь в вербы.
— Ты же знаешь, Иван Павлович, — понял настроение собеседника Красовский, — мне и в детстве не пришлось пострелять из рогатки — сразу из винтовки начал.
— Наслышан, комбриг, о твоем героическом детстве, — потушил усмешку на губах командир корпуса и направился к выходу. На пороге резко обернулся. — «Языка» в любое время суток — в штаб корпуса.
— Есть, товарищ генерал! — перешел на официальный тон командир бригады.
Глава пятнадцатая
Хорошая палатка у разведчиков: брезентовая, с окнами и просторная, хоть танцы устраивай. Впрочем, в ней действительно кто–то отбивает чечетку под заливчатые переборы гармошки и поощрительные выкрики обитателей походного жилья. Так и есть: посредине палатки бойко вытаптывает остатки травы Саша Цыганков.
— Цыганок! Давай с картинками! — азартно кричит один из разведчиков, самый маленький в разведроте, прозванный товарищами за остроконечную макушку «конусом», и сам не выдерживает, запевает частушку: