Это о них напишет впоследствии в своих мемуарах командующий 1‑й танковой армии генерал–полковник Клейст, что он встретил части, где стойкость солдат в сражении с танками выше всякой оценки, что он считал бы себя счастливым, если бы имел таких солдат [20].
В тот жаркий сентябрьский день командующий группой армии «А» генерал–фельдмаршал Лист был приглашен в ставку группы армий «Юг», располагавшуюся в Донецке, и начальник генерального штаба главнокомандования вооруженных сил Германии генерал–фельдмаршал Кейтель после соответствующей беседы дал ему отставку, а гвардейцы 8‑й бригады вместе с другими защитниками Кавказа, из–за упорства которых произошло это печальное для Листа событие, даже не подозревали о том, какую свинью они подложили старому немецкому вояке. И еще не знали гвардейцы 8‑й бригады, отражая бесконечные атаки на своем кургане, что в этот же день в Сталинграде гвардейцы дивизии Родимцева удерживают с таким же успехом Мамаев курган, слава о котором разнесется потом по всей земле.
Курган Абазу… Нельзя измерить и выразить словами героизм советских воинов, выдержавших на его склонах многодневные яростные атаки хорошо вооруженного врага. Без воды, без пищи, без связи с батальоном, с бригадой, с корпусом, со всем миром. Под раскаленным солнцем и беспрерывными налетами бомбардировщиков.
— Политрук!
Это кричит стоящему рядом в траншее Мордовину командир роты.
— Что, Федя? — оторвался Мордовин от тяжелых мыслей. У него потрескавшиеся от жары губы, на осунувшемся, грязном лице еще заметнее выперли скулы — калмык да и только.
— Еще одну атаку отбили, Валя! — кричит командир роты, хотя грохот боя заметно поутих.
— Отбили, Федя, — соглашается Мордовин, размазывая на лбу грязь и окидывая взглядом заваленное трупами пространство перед окопами. Целый вал из окровавленных тел, своих и чужих. Лежат вперемешку атакующие и контратакующие, будто и после смерти продолжая душить друг друга.
— Давай закурим.
— Давай…
Хоть табачным дымом заглушить на время мучительную жажду и мысль об очередной атаке. С кем ее отражать? И сколько еще раз? С командованием батальона до сих пор нет связи. Где остальные роты? Может быть, противник обошел роту с флангов и прорвался к Терскому хребту, а они сидят на этом кургане, словно мыши на острове во время половодья?
— Разрешите обратиться, товарищ гвардии лейтенант?
Командир роты оглянулся; перед ним стоял запыхавшийся боец.
— Ну? — сказал он нетерпеливо.
— Командир 5‑й роты прислал спросить, что делать нам дальше, отходить или как? А еще просил подсобить патронами и гранатами.
— А где сейчас находится ваша рота?
— Слева между Кизлярским и Раздольным.
У Мельника сама собой развернулась грудь, в глазах сверкнули огоньки.
— Видал? — подмигнул он облокотившемуся на бруствер траншеи секретарю партбюро батальона. — К Мельнику обращаются, будто он сам Красовский. Говоришь, 5‑я держится? — повернулся снова к бойцу.
— Так точно, товарищ гвардии лейтенант, держится, хотя и тяжело… Это хорошо еще, что нам танк помог.
— Какой танк?
— А бог его знает. Громадный такой. Немцы по нем из орудий бьют, а от него снаряды, как от стенки горох. Вы бы посмотрели, как он гонял фрицев по Кизлярскому, бежали от него аж пыль столбом. И моряки лихо бьются.
— А 6‑я не слыхал как?
— В 6‑й плохо. Через нее из Раздольного танки прорвались,, штаб батальона и тылы подавили. Из Чеченской балки подводчик прискакал, говорит, что командир и комиссар погибли. Один только начальник в живых остался.
— Ах, черт! — заругался Мельник. — А ты не врешь?
— Зачем бы я стал врать? — насупился связной. — Потому и к вам прибежал.
Мельник посуровел взглядом.
— Передай своему командиру, что боеприпасов я ему подброшу с наступлением темноты, теперь уж недолго ждать, — взглянул он мельком на солнце. — И еще передай, чтоб держался до последнего, скоро помощь придет с Малгобека.
— Есть, товарищ гвардии лейтенант! — козырнул связной и побежал по траншее.
— Ну как, политрук? — повернулся Мельник к Мордовину.
— Молодцом, комбат!
Мордовин заглянул в глаза командиру роты, словно хотел рассмотреть что–то в глубине его души, и продолжил взволнованно: — Федя! Я рекомендовал тебя при поступлении в партию. А сейчас рекомендую и приказываю как старший по службе взять на себя командование батальоном. На себя беру обязанности комиссара, — он немного подумал и добавил: — Другого выхода у нас нет.