— Куда хватили — увеличить заработок на целых двадцать процентов! Хоть бы на десять. И восьмичасовой рабочий день!
— И правильно. И обращение чтобы было повежливей.
— А я разве против, только кто на это согласится!
В мастерскую вошел вальцовщик из ночной смены. Увидев прокламации, попросил дать ему посмотреть.
— Да их и там уже полон цех, — сказал другой, вошедший вслед за ним. — Какой-то парень стал у ворот, прямо под носом у городового, и только фьюить — как сквозняк подхватил листочки и понес в цех. Городовой, как коршун, за ними, а парнишка побежал к другим воротам, бросил еще одну пачку прокламаций и словно сквозь землю провалился.
В мастерскую вбежал запыхавшийся Александр. Рассказчик вытаращил глаза.
— Это не ты случаем? Шапка такая же.
Александр вместо ответа крикнул:
— Читали? Значит, будем бросать работу или как?
— А может, это Япония подкупила? — спросил кто-то несмело. — Чтобы паровозов у нас не хватило.
— Еще что выдумаешь, — буркнул старый слесарь в железных очках. — Тут, если говорить, другое страшно: а что, как увольнять начнут?
Вокруг слесаря уже собралась толпа возбужденных рабочих, все старались перекричать друг друга.
— Неужто и дальше терпеть? Не осточертели еще штрафы? Даже умыться после работы негде. Все шестнадцать пунктов правильно записаны!
— Конечно, правильно, — согласился старый слесарь. — Вот только не вмешивали бы сюда политику. Видишь, тут про свободы всякие понаписали и про народных представителей. А раз политика, тут уже надо характер иметь. — И он незаметно включил мотор. В другом конце пролета тоже загудели машины.
— Глухари чертовы! — выругался Александр и сам взялся за резец, но только для виду — чтобы выждать, пока его старший брат Иван, также работавший в этой мастерской, не подаст ему условный знак.
Ивана он заметил в пролете ровно в полдень. Брат кивнул на моторы. Александр и еще несколько молодых парней тут же исчезли, и через какую-нибудь минуту все моторы остановились. Тогда Александр тоже вышел в проход, сбил шапку на затылок и крикнул:
— Точка! Бросай работу!
Но моторы загудели снова. Александр увидел у распределительной доски механика, включавшего рубильники.
— Ты что, гайки захотел в голову? — спросил юноша, показывая кулак. — Сказано, точка!
Но механик делал свое.
В ворота вбежали четверо молодых рабочих и закричали на весь пролет:
— Товарищи, выходи на собрание! Кузнецы уже горны загасили, варку оставили, пусть хозяин сам ее и кончает. Выходите, товарищи! А ты иди с нами! — крикнули они Александру.
Слово «товарищ» произносилось до сих пор только шепотом: оно звучало как пароль, как сигнал к борьбе, и, услышав его, все возбужденно заговорили.
В мастерской поднялся шум: одни уже вытирали руки, другие еще огрызались и продолжали работать. Александр охотно побежал за теми, кто кричал, и через некоторое время над заводом раздался пронзительный, тревожный гудок.
Рабочие двинулись на площадь, заваленную металлическим ломом и исчерченную рельсами заводской железной дороги.
Александр шел от электростанции, над которой гудел гудок, и удовлетворенно усмехался. Из окон главной конторы выглядывали перепуганные лица конторщиков. Перед ними вся площадь была как на ладони: здесь собралось уже более семи тысяч рабочих. Они внимательно слушали ораторов, которые выступали со штабелей досок. На досках наконец появился крепкий и подвижной, с веселыми глазами крановщик литейного цеха. Его уже не раз видели на митингах. Толпа плотнее сгрудилась возле оратора.
Александр влез на платформу с ржавыми отливками. Сильным голосом, который, наверное, был слышен даже в главной конторе, крановщик говорил про царя — защитника капиталистов. Толкнув локтем своего приятеля, Александр кивнул в сторону крановщика:
— Этот скажет, этот и тюрьмы не испугается, — и вдруг громко закричал: — Правильно, Клим, правильно! Их надо фактами! — От возбуждения он даже вскочил на ноги и захлопал в ладоши.
Завод стал, а на другой день забастовка охватила весь город. Прекратили работу железнодорожные мастерские, эмалировочный завод, костыльный и даже военный.
Магазины закрылись, и приказчики, и парикмахеры вместе с рабочими шли по улицам с революционными песнями. Демонстрация затопила весь город, и администрация завода, которая еще вчера не хотела разговаривать со стачечным комитетом, принуждена была признать уполномоченных «депутатского рабочего собрания», чего и добивались рабочие. Председателем был избран Ворошилов.