В конце улицы были конюшни, где торговали лошадьми и экипажами. Майлз вошел в дверь, а минутой позже из конюшни вышел человек — Грегори предположил, что это хозяин, — засовывая в карман деньги. Разумеется, Майлз не верил, что счастье можно купить, но прекрасно знал, что все продается, в том числе новые лошади и молчание торговца.
Грегори осторожно заглянул внутрь. Майлз седлал лошадь — одну лошадь.
— Решили прогуляться?
Трафтен резко обернулся. Несколько мгновений он вглядывался в фигуру у входа: то ли лампа давала мало света, то ли он просто не мог поверить своим глазам. Потом выдохнул:
— Ты? Что ты тут делаешь, Клайн? Я был уверен, что ты уже в Канзасе.
— Где Виолетта? — Грегори не был настроен обсуждать особенности своего поведения.
— Не твое дело! — прошипел Трафтен. — Держись от нее подальше! Она и так достаточно настрадалась.
Но Грегори подошел ближе.
— Я был уверен, что ты сможешь вытащить ее из любой передряги! Что случилось, Трафтен? Шериф по-прежнему считает, что она причастна к ограблению дилижанса? Он оказался таким честным, что даже твои деньги не смогли помочь?
Трафтен молча ударил его. Грегори отшатнулся, вытирая кровь с разбитых губ.
— Не думай, что я буду терпеть твои выходки, потому что ты богат и стар, — процедил он. — Меня больше не волнуют твои деньги.
— Если ты не уберешься отсюда, я сделаю так, что деньги тебе вообще не понадобятся — на том свете покупать нечего! — Но Грегори было не так-то просто запугать, особенно теперь, когда он беспокоился о Виолетте.
— Я не уйду, пока ты не скажешь мне, что происходит.
— У меня нет времени, — устало вздохнул Майлз. — Я должен перехватить… — Он осекся.
— Ах, вот как! — Грегори присвистнул. — Она опять сбежала, да?
Майлз начал молча затягивать подпругу.
— Это тебя больше не касается. Я позабочусь о ней сам. Ты ведь при деньгах. Ну так и убирайся к черту.
— Она поедет в Коффивилл.
— Я знаю! — буркнул Трафтен.
— И знаете почему?
— Да. Я все знаю о ее прошлом, поэтому не трудись снабжать меня подробностями, — пробурчал Майлз.
— Вы должны были предупредить меня, — обиделся Грегори.
— Я не знал наверняка, не был уверен… Лайла рассказала мне не все…
Грегори задумчиво рассматривал Майлза. Он неплохо знал этого человека. Знал такой тип людей. Иногда ему даже казалось, что он и сам чем-то похож на Майлза Трафтена.
— Вы знали о ее прошлом и все же приняли ее в свой дом? Обращались с ней…
— Как с дочерью! — сердито рявкнул Майлз. — Я люблю Виолетту как родную дочь! Ты даже представить себе не можешь, какая она замечательная. Какой силой духа надо обладать, чтобы не сломаться, не озлобиться, пройдя через такой ад! Да, она хочет отомстить за зло, причиненное ей, но можно ли винить за это бедную девочку? Она даже тебя защищала! Рассказывала мне, какой ты храбрый и умный! Но мы-то с тобой знаем, что это не так, верно?
И опять Грегори ощутил тоскливое, выматывающее душу чувство — стыд. Стыд за себя. Виолетта по-прежнему верит в него, считает его порядочным человеком, хотя он ничего для этого не сделал.
Майлз направился мимо него к выходу, ведя за собой лошадь.
— Убирайся! — повторил он. — Оставь девочку в покое… Ты и так причинил ей много горя… Подумать только, и тут не удержался — клялся вести себя как джентльмен, но опять солгал!
Это удивило Грегори. Он не понимал, зачем Виолетте понадобилось рассказывать Майлзу о том, что было между ними.
— Я не соблазнял ее. К тому же ты знал, что она не девственница…
— Да, знал! — Трафтен покраснел от гнева. — Но я знал также, что она не была беременна!
Грегори показалось, что его лягнул мул. Мир начал расплываться перед его глазами. Но тут ему в голову пришло очень простое объяснение:
— Вы, должно быть, не поняли! Мы придумали это — про беременность, — чтобы разжалобить охранников.
— Да? Расскажи об этом доктору, который осматривал ее два дня назад. Шериф решил проверить ее историю и вызвал к ней врача. — Майлз вздохнул и решительно заявил: — Я позабочусь о ней и о ребенке. Им обоим без тебя будет лучше.
Грегори растерялся. Вихрь мыслей теснился у него в голове. Он будет отцом — никогда в жизни он даже представить себе не мог такого поворота событий… Что подумала Виолетта, узнав, что их выдумка оказалась правдой? Она решила, что бесплодна, но ему не следовало полагаться на ее слова, надо было принять обычные меры предосторожности. А он повел себя, как последний эгоист, думая только о своем удовольствии!
Майлз прав. Он не может быть отцом — чему он может научить ребенка? У него даже не хватает смелости любить девушку просто за то, что она замечательная и достойна любви. Виолетта и ребенок заслуживают лучшего мужа и отца… Кто он такой? Мужчина, который провел ночь с женщиной, подарившей ему ранее не изведанные чувства, но испугавшийся их глубины и потому сбежавший от нее?
Конечно, он уехал, чтобы ее защитить. Но с другой стороны, он действовал так, как все ожидали, — взял деньги и сбежал. Хотел купить себе новую жизнь. Чистую, чтобы ею можно было гордиться. Кто из знакомых способен уважать его — шантажиста и мошенника? А на новом месте он мог бы занять достойное место в обществе, стать уважаемым, порядочным человеком.
Теперь он ненавидел себя — ненавидел потому, что оправдал ожидания Майлза.
— Прости, Виолетта, — прошептал он. — Каждый за себя.
Виолетта сбежала четыре дня назад, добавив конокрадство и банальное воровство к длинному списку своих преступлений. У нее не было выбора. Даже если бы у нее были деньги — не могла же она пойти в магазин и начать покупать припасы в дорогу, когда все уверены, что она мечтает вернуться в Сент-Луис поездом в сопровождении заботливого дядюшки!
Надев мужской костюм, она выскользнула из гостиницы. Неподалеку находился салун, у которого было привязано несколько лошадей, и она тщательно обшарила их седельные сумки.
Она нашла сухари, но у нее не было ни оружия, ни денег, которые могли бы послужить уликой против отца. Ничего, кроме храбрости и готовности столкнуться лицом к лицу с Гарольдом Далтоном и отомстить за себя.
Виолетта уже не была той девушкой, которая, особо не задумываясь, ограбила банк в Сент-Луисе. Долгое путешествие сильно изменило ее. У нее хватило мужества взглянуть в лицо дьяволу. Она научилась сострадать заблудшим и униженным и не побоялась помочь девочкам из борделя Веги.
Еще Виолетта поняла, что, несмотря на поколения предков, живших неправедно, преступная жизнь не для нее. И она никогда не сможет отдать мужчине свое тело, если сердце ее не принадлежит ему. Она обрела наконец чувство собственного достоинства и самоуважения и поняла: она достойна любви и сама сможет подарить ответное глубокое чувство.
Но самый важный урок, который извлекла из своих приключений Виолетта, заключался в том, что не имеет значения, как низко пал человек и как несправедливо с ним обошлись люди и обстоятельства. Главное, он, если захочет, сможет подняться вновь.
Только от человека зависит, кем он станет, какую роль будет играть в жизни. Теперь она готова предстать перед отцом. Но он увидит не забитого ребенка, не девку, стыдящуюся своего прошлого. Нет, она гордится собой — молодой, свободной, способной поступать так, как считает нужным. Такой она и останется навсегда. Ее дитя родится и вырастет, и над ним не будут довлеть позор и страх.
Виолетта приложила ладонь к животу. Пока он плоский, как всегда. Но скоро маленький гость начнет расти. Она была так испугана и взвинчена во время своего пребывания в Топике, что и думать забыла про месячные. И только теперь Виолетта поняла — это не она была бесплодна, а Вега. Она вспомнила, как Грегори извинялся за то, что не смог сдержаться и излил свое семя в нее. И семя это дало росток.