- Это еще что цирк?! Всех детей в столовую! Горячий обед и кофе! И по домам!
- Я сейчас дам указание, Дмитрий Федорович!
- Никаких указаний. Займитесь лично!
Первый секретарь горкома КПСС побежал к автобусу, высокий гость в сопровождении директора завода сел в ожидавшую его машину, охрана - в две другие, и кортеж поехал на завод.
Дирекция завода в ожидании высокого гостя продумала маршрут его движения, убрали с пути ящики с несмонтированным оборудованием, неустановленные вентиляторы, вычистили цех циркониевого производства, покрасили станки. Въехав на территорию предприятия, директор завода показал шоферу, куда ехать, но маршал приказал ему ехать в другую сторону, остановив кортеж у неказистого цеха вспомогательного производства. Делегация прошла по нему пешком, обходя лужи, кучи заводского хлама, ящики с оборудованием. Чувствовалось, что министр знал расположение завода. Направились к циркониевому производству. Войдя в сияющий чистотой корпус, маршал повернулся к директору завода:
- Сколько времени вам нужно, чтобы навести на предприятии должный прядок?
- Три недели, Дмитрий Федорович!
Маршал, бывший когда-то генеральным директором крупного военного завода и не понаслышке знающий заводские трудности, удивленно посмотрел на подчиненного.
- Я вам даю год. Через год я снова буду здесь.
Возле станка министр пожал не совсем чистую рабочую руку представленного ему токаря, осмотрел новый инструмент. Яков Петрович продемонстрировал инструмент в работе и показал высокому гостю выточенное ранее новым резцом опытное изделие - бутылку из циркония, копию стеклянной, стоящей на тумбочке.
Министр взял изделие в руки и с удивлением начал его разглядывать. Он никак не мог понять, как можно выточить через узкое горлышко такую объемную внутреннюю полость со стенками в полтора миллиметра. Да еще из такого непростого металла. Прохоров объяснил. Министр снова взял в руки образцы инструмента, осмотрел, при прощании еще раз пожал токарю руку.
- Спасибо за работу. Удачи тебе... Левша.
Сделали на память снимок, и делегация ушла. А через полгода за создание уникального инструмента группе работников завода выдали государственную премию и наградили орденами. Яков Петрович получил Орден Трудового Красного Знамени. Это была заслуженная и очень ценимая им награда.
Яков Петрович снял с вешалки костюмный пиджак и прицепил к нему оба ордена, медали, накинул пиджак на плечи, подошел к большому зеркалу. И улыбнулся. Из зеркала на него смотрел седой худощавый мужчина в черном пиджаке с орденами и медалями, надетым на несообразную костюму белую домашнюю футболку с надписью "Спартак". Костюм дополняли спортивные штаны с лампасами и шлепанцы.
В гостиную ворвалась внучка, волоча за лямку школьный ранец: она шла в свою комнату делать уроки.
- Деда, а ты разве дома? Мы и не слышали, как ты пришел!
- До меня ль, голубка, было в мягких муромах у вас: песни, музыка у вас, вот головку и вскружило, - перефразировал дед слова из басни Крылова.
- Генрих привез новый модный у них музыкальный диск, мы слушали. Деда, какой ты праздничный! Почему ты всегда не носишь эти ордена? Как они идут тебе, деда! - внучка оставила на полу ранец, подошла и ласково прижалась к его боку. Из зеркала на Якова Петровича смотрела уже почти взрослая девочка: русые волосы аккуратно причесаны и заколоты, большие наивные глазки, в ушах золотые мамины сережки. Темное школьное платье с белым воротничком не скрывало упругие оформившиеся груди.
- Ты зачем материны серьги надела? Хочешь, чтобы Вера Федоровна снова мне выволочку за твой наряд сделала?
На школьном совете перед началом учебного года решают, какую форму должны носить ученики заведения. В школе Зины определили, какой длины должны быть платья у девочек, если в ушах есть серьги - то скромные "гвоздики", у мальчиков - темно-синие стандартные брюки и темный пиджак. Не всем ученикам это было по душе, и некоторые из них в знак протеста временами нарушали устав, за что их наказывали: делали для родителей записи в дневниках, вызывали в школу на беседу. Зина, пользуясь отсутствием родителей и желая чем-то выделиться перед Генрихом, уже несколько раз "забывала" после выходного смыть яркий лак с ногтей, и вот вместо скромных "гвоздиков" вдела в ушки тяжелые золотые мамины "листики".
- Деда, ну я же хочу быть красивой! Катька Одинцова все время золотые цветочки с красными камушками в серединке в ушах носит! И Вера Федоровна словно не замечает. Конечно, все знают: она к ее отцу подлизывается!
Внучка еще теснее прижалась к деду.
- А приедет мама, я их сразу сниму. Ладно, деда?
- Не болтай глупостей про взрослых!
Яков Петрович вспомнил, как его одноклассница Ольга Малышева, будущая жена, бабушка Зины, на школьном вечере украсила себя зелеными мамиными бусами. И улыбнулся.
- А сережки можешь поносить. До мамы. А там сами разбирайтесь.
- Деда, какой ты молодец! А можно нам с Генрихом вечером в кафе и на дискотеку сходить?
- Нет.
- Почему?
- А если твоему немцу наши парни за что-нибудь фингал под глазом поставят? Ты представляешь, что будет?! Твоя Вера Федоровна мне "дипломатический скандал" закатит. И матери твоей. Никому мало не покажется.
- Деда, я Вовку Майорова с собой приглашу. Он знаешь какой сильный! У него первый разряд по хоккею и по самбо. Он мне не откажет. Он защитит. Он для меня все сделает, деда.
- О дискотеке забудь. И давай к этому больше не возвращаться. Иди уроки делай.
Но внучка не уходила. Она потянулась к наградам Якова Петровича, погладила их.
- Деда, дай я твои ордена Генриху покажу! Пусть он увидит, какой ты у меня замечательный!
- Незачем это.
- Деда, а он мне в Мюнхене показывал награды своего гросфатера: Железный Крест второго класса на ленте и знак "Танковая атака". Мастер стрельбы. Он рассказывал, что это большие награды, его дед подбил одиннадцать вражеских танков и три орудия. Он предварительно заряжал пушку танка и уже несся на цель с заряженной пушкой, а когда приближался близко, производил выстрел. И первый выстрел всегда был точным.
- Этим выстрелом он, может быть, убил моего отца, девочка. Иди учи уроки.
- Ну, может, он в американцев стрелял, деда.
- Иди, иди учи уроки. - Яков Петрович снял пиджак, повесил его в шкаф и ушел на кухню. Настроение его испортилось.
Родители Зины вернулись через три дня. Дети были в школе. Яков Петрович рассказал дочери и зятю о госте, провел в комнату, в которой тот устроился. Дочь осталась довольна. Распаковав вещи, она подарила отцу медную турку для кофе. Яков Петрович забрал свой чемоданчик, в который предварительно были уложены все вещи, необходимые для его временного проживания у дочери, и ушел.
Дочь прибралась в гостиной: унесла из шкафа в ванную и загрузила в стиральную машину постельное белье, на котором спал дед, сменила белье в комнатах Генриха и Зины, полила цветы на окнах. И приготовила праздничный обед: затушила отбивное мясо с черносливом, нарезала ветчину, сделала бутерброды с маслом и красной икрой. Достала привезенные турецкие сладости: шербет в шоколаде с ореховой начинкой, варенье из лепестков роз, сосновый мед.
Вскоре прибежали из школы дети. Зина радостно кинулась матери на шею, Генрих, поздоровавшись, представился, сходил в свою комнату и принес родителям Зины подарки: отцу, Виктору Анатольевичу, курительную трубку из черного дерева, отделанную серебром, матери Зины, Марине Яковлевне, старинное серебряное колье в изящной коробочке,- одну из семейных реликвий Шредеров. Марина Яковлевна, в свою очередь, подарила Генриху привезенные из Турции шахматы: фигурки были вырезаны из слоновой кости, четко просматривались лица короля, королевы, даже пешки были изготовлены в виде фигурок воинов с мечами. Зине мать подарила цепочку из высокопробного турецкого золота авторской работы с кулоном из индийского сердолика, обрамленного в золото.