— Не решается? — спросил Донсков.
Батурин бросил остатки хлеба, медленно повернулся. Коричневые глаза смотрели грустно.
— Пару раз «общипанный» садился на подоконник, а как руку протяну — улетает.
— Поздравляю, Николай, с днем рождения! — Донсков вынул из коробки подарок: вырезанный из дерева вертолет. — Сам делал!
— Поставь на шкаф, — равнодушно сказал Батурин.
— Эге, а такой вещички у тебя не было! — увидев на шкафу белую пластмассовую лису, улыбнулся Донсков. — Кто?
— Наталья.
— Во сколько сбор?
— Никого не приглашал. И не собираюсь.
— А Наташа?
— Больше не придет, — уныло пробормотал Батурин.
— Вечером прибежит!
— Она больше никогда не придет сюда. Понял! — в го лосе злость.
— Поссорились, Коля?
— Честно поговорили! Открыли души и закрыли двери друг перед другом. Вот так!
— Поподробнее нельзя? — как можно мягче попросил Донсков.
— Отстань, сделай милость.
— Ну и ладно. За язык тянуть не буду. Давай пожуем чего-нибудь. Или в столовую? От несчастной любви помереть, конечно, можно, а с голоду зачем?
— Никуда я не пойду!
Донсков полез в холодильник. Достал и вскрыл банку с консервированным лососем. Разложил рыбу по тарелкам. Нарезал хлеб. Сифон с квасом зарядил новым баллончиком.
— Садись, бука… Мне с тобой посоветоваться надо… Садись же!
Присев к столу, Батурин стал нехотя жевать.
— Если разговор деловой, лучше отложить.
— Да нет, Николай… Мне интересно знать, что ты думаешь об Ожникове?
— Не хочу я о нем думать.
— Я вот почему спросил… — Донсков коротко рассказал о недавнем разговоре с Ожниковым.
— Договоримся: Степана больше не трогать. Не пьет. Жена с ребятишками вернулась. Работает, как в прежние времена… А что там про отца? — заинтересовался Батурин.
Когда Донсков рассказал все, Батурин долго молчал.
— Ожников — деловой человек, — наконец вымолвил он. — Пробивной. Не подхалим. Знает себе цену. Все отношения строит на принципе: кто и насколько может быть ему полезен, кого и как можно использовать. Ласковый и безжалостный.
— Выводы от плохого настроения или?..
— Опыт жизни, Владимир. И не только моей.
— Значит, ты не доверяешь Ожникову?
— Нет оснований… Только чувство. Больше того — я ему благодарен.
— Выручил в чем-то серьезном?
— Вчера он меня предостерег от совершения огромной глупости. Люди видят! Я ждал, кто мне скажет об этом первым. Сказал он. А должен был сказать ты!
— Поясни, Николай.
— Не надо, Володя! Узелок уже развязан.
— О Наташе?
— Сегодня, когда она принесла эту лису, я ей сказал все.
— Что, что ты ей брякнул, старый осел? — вскинулся Донсков. — Какие несуразицы слетели с твоего языка? Говори, какую дулю ты ей преподнес в день своего рождения?
— День рождения… Он-то и напомнил мне, что я уже давно не мальчик! — Батурин улыбнулся грустно. Ковырнул вилкой лосося. Осторожно положил вилку на край тарелки. — Володя, ты назвал меня старым ослом. Правильно. То же самое выложил и Ожников, только в более деликатной форме» В последнее время наши отношения с Натальей грозили зайти слишком далеко. Они стали серьезными… Мне казалось, что пришла неожиданная… Не хочу говорить эти слова! Слюни. Сентиментальность… Ты все видел и должен был предупредить меня от опрометчивого шага.
— Что сказал тебе Ожников?
— Открыл глаза… Наталья с Антошей Богунцом собрались ехать в Крым или еще куда-то… Я у нее запасной вариант. Антон — бабник, ненадежен. Девушка уже перезрела, ей надо спешить, искать благоустроенный аэродром для посадки на всю жизнь.
— Чьими словами говоришь?
— Своими. От Ожникова только факты.
— Эти же слова услышала от тебя Наташа сегодня?
— Только правду. Я для нее стар. Не собираюсь иметь семью. Не верю женщинам. Не могу любить.
— Ну и чушь! Говорил — верил?
— А почему нет? Разве мне чуждо человеческое? Разве урок личной жизни можно выразить лозунгами? Лично к себе полезно быть и грубым, и жестким. Очень полезно иногда подержать себя за шиворот.
— Пуганая ворона куста боится!
— Спасибо! Тебе больно и неловко за меня. Значит, ты друг. В крепкой дружбе, как и в любви, люди слепы. Хорошо, что есть еще посторонние, зрячие. Ожников звезд с неба не хватает, но если она упадет ему в ладошку — пальцы сожмет крепко.
— Не уходи в сторону! Что ответила тебе Наташа? — настаивал Донсков.
— Поставила лису на шкаф и удалилась.