Лехнова вяло упиралась, опустив голову. Закрыла глаза растопыренными пальцами, заплакала, как обиженный ребенок, навзрыд, всхлипывая.
— Милая! Хорошая моя! Да не надо же! — Ресницы Наташи тоже стали мокреть. — Водичка чистая. Вот мыло. Гребешок сейчас разыщу. На подоконнике я его, кажется, видела.
Наташа, оставив Лехнову около умывальника, вышла из туалета в комнату. Движения ее стали резкими и быстрыми.
Распахнув дверки платяного шкафа, сняла с деревянных плечиков самое красивое платье. В боковом отделении нашла чистое белье. В нижнем ящике — модельные туфли. Приготовила пудру, духи, губную помаду. Когда Лехнова появилась в комнате, одежда ее была разложена на кровати, протертые бархоточкой туфли сияли на табуретке, парфюмерия — на столе перед зеркалом.
— Наташа, что я делать буду там с вами?
— Смеяться, плясать, песни петь!
— Не под силу мне сейчас.
— Тогда не надо. Посмотрите, как другие это делают. Михаил Михайлович где?
— За Павликом полетел. Павлика привезет.
— Радость-то какая! А вы — не пойду!
— Собираюсь, собираюсь, Наташа… А платье-то стало ве-лико-о-о! — И снова слезы закипели в глазах Лехновой. — Зря ты меня тащишь, по-моему, я никому не нужна… Давай скоренько комнату приберем.
* * *Когда в квартиру шумно ввалились гости, Батурин растерялся. И первая мысль была: чем угощать? В обед они съели с Донсковым последнюю банку консервированной рыбы, и в холодильнике сиротливо лежали только несколько яиц, сваренных вкрутую.
Но в руках почти у каждого гостя болталась сумка или авоська, и вскоре женщины, распотрошив их, с хозяйственной деловитостью накрыли богатый стол. На нем лакированными боками краснели помидоры, тускло съежились малосольные огурчики, копченая оленина, куски жирных сигов, даже банка черной зернистой икры облагораживала стол.
— Сколько нас будет? — спросила Наташа, раскладывая ножи и вилки.
Донсков подсчитал:
— Сейчас шестеро. Двоих ожидаем.
— На всякий случай поставлю девять приборов, чтоб потом не суетиться.
Между аппетитно пахнущих закусок встали бутылки с лимонным напитком и крюшоном. Налив в стаканы крюшону, Донсков встал.
— Прежде чем произносить тосты за здоровье и семейное счастье именинника (при этих словах Батурин, сидевший во главе стола, досадливо поморщился), разрешите мне зачитать приветственные телеграммы в адрес пилота первого класса Батурина Николая Петровича.
Лехнова несколько раз хлопнула в ладоши.
— Первая из Краснодара: «Дорогой Николай Петрович зпт возведите свои прожитые годы в третью степень зпт но даже полученный результат в летах пусть не будет концом вашей жизни тчк благодарный вам вечно Малютин».
Батурин удивленно смотрел на Донскова. С человеком из Краснодара по фамилии Малютин он не был знаком.
— Вторая, — продолжал Донсков, — из Томска: «Здоровья и счастья вам незабываемый Николай Петрович тчк Мария Синявина».
И такой фамилии Батурин не помнил. Зато когда была зачитана третья телеграмма и Батурин, потемнев лицом, в волнении встал, гости тоже поднялись и дружно зааплодировали. Донсков читал эту телеграмму не торопясь, делая паузу после каждого слова:
«Дядечка Коля милый хороший поздравляю тебя с днем ангела твоего плюшевого зайку я берегу он висит у бабушки рядом с иконкой крепко целую тысячу раз Иришка Беленькая».
Гости неистово хлопали, а у Батурина дергалось горло, и он нервным движением ладони растирал его. Веки сузились, выдавили на ресницы непрошеную капельку. Иришку, трехлетнюю, розовую, конопатенькую, он не мог забыть, хотя прошло уже больше двух лет с момента, когда только его вертолет, один, смог пробиться через ураганный мокрый вал непогоды к белому теплоходу и снять с него детей. Вертолет проседал от непомерного груза, а экипаж принимал на борт всех маленьких. Иришке тогда не хватило места в грузовой кабине, и Батурин посадил ее к себе за спинку кресла на блок радиостанции. Она уместилась в малом пространстве, съежившись от страха в комочек, обхватив его шею ручонками. Так он летел к берегу, не разжимая ее трясущихся рук. А когда высаживал на суше, расцеловал мокрое лицо девочки и подарил ей рыжего плюшевого зайчишку, ранее болтавшегося на лобовом стекле пилотской кабины как талисман. Во второй раз найти теплоход он не смог. К терпящим бедствие подошли военные суда. Но к сожалению, всех спасти не удалось. Иришка на всю жизнь осталась только с бабушкой.
— Спасибо! — выдавил из себя Батурин. — Спасибо, Володя!
— Пришли, Николай, еще сорок две весточки от благодарных людей. Со всех концов страны. Есть и из-за границы, от капитана Ларса Андерсена. Он прислал и подарок.