— Шестнадцатое июля? Ребята упали двенадцатого!
— Точно! На одной из яхт нашли вахтенный журнал, и записи в нем оборвались двенадцатого[12].
— В чем дело, Михаил Михайлович? Не тяните!
— Слышали об инфразвуковых колебаниях, возникающих в ядре циклона в морском районе? В морском!
— При чем здесь циклон! В день происшествия была отличная погода! — возразил Богунец.
— Бурное море — колыбель инфразвука. — Призывая к вниманию, Горюнов поднял руку с чашкой. — Волна инфразвука, двигаясь со скоростью более тысячи километров в час, намного опережает движение породившего его урагана. Шторм может бушевать очень далеко от места, которого сумела достигнуть инфразвуковая волна. Теперь понятно, почему, если догадка верна, инфразвук настиг наш вертолет в хорошую, как ты говоришь, Антон, погоду?
— Непонятно, как он мог натворить столько бед? — спросил Ожников.
— Мне объяснили так. В каждом из нас существуют колебательные движения низкой частоты. Например, наша система кровообращения — это своеобразный колебательный контур. Если период инфразвука совпадает или будет близок к периоду этих колебаний, то возникает резонанс, может произойти разрыв артерий и может остановиться сердце. Вот так! Этот пакостный звук вреден во всех случаях. Слабый вызывает морскую болезнь. Частота семь герц — смертельна. А во время шторма в море генерируется этот проклятый звук с частотой шесть герц. На людей обрушивается волна беспорядочного страха, ужаса. Они испытывают адскую боль… Павлик и Федор попробовали все это!.. Так вот, вероятнее всего, наш вертоплан попал в полосу довольно сильного инфразвука.
— Невидимая дрянь! — с отвращением, будто раздавил в пальцах червяка, сказал Богунец. — Как чувствует себя Федя Руссов, товарищ командир, поподробнее можно?
— Все напряжения с организма сняты. Ничего не болит. Но пока приписали спецрежим. Наверное, еще долго будут следить за его здоровьем…
— Эх-ма, жизнь-жестяночка, как холопка-панночка, не знаешь, кто и когда в углу прижмет! Взгрустнули мы немножко, командир, от вашего рассказа. Может, песней развеемся?
— Поддерживаю, Антон, давай песню!
— Можно объявить, Владимир Максимович?
— Объявляй, Антоша.
— Песня посвящается имениннику и его друзьям. Исполняют: пока незаслуженные артисты без эстрады. Наталия Луговая и Владимир Донсков! — приняв позу разбитного конферансье, продекламировал Богунец.
Тонким печальным голоском начала Наташа:
В ночи простуженной набатно — И в звуках грусть не ложная — Нас будит колокол, ребята, Зовет душа тревожная.Чуть сипловатым, сильным баритоном вступил Донсков. Ритм куплета резко отличался от пропетого Наташей!
Крутит ветер свинцовые капли, Гнет к земле и ломает кусты. Струи света, как острые сабли, Режут толщу сплошной темноты.И опять Наташа грустно, протяжно:
Твой отлет — для меня ожидание. Я беду отгоняю мольбой. Прилетишь — прибегу на свидание, Как на первую встречу с тобой!..Гости сразу уловили, что ритм песни чередуется, как в песнях саами. Запевка и припев грустные, а в строках Донскова маршевый текст:
На приборной доске две гвоздики — Два привета с родимой земли. Мы над морем, свирепым и диким, Где ложатся на борт корабли.Припев подхватили женщины. Даже Ожников попытался вклиниться, но Лехнова погрозила ему пальцем.
…Прилетишь — прибегу на свидание, Как на первую встречу с тобой!Особенно выделялся звучный голос Лехновой. Дальше песня шла под аккомпанемент гитары, за которой успел сбегать к соседям Богунец. Струны бились под пальцами Донскова.
Мы вернемся с короною солнца, Принесем на винтах облака. Встанут снова в хрусталь на оконце Две гвоздики твои. А пока…Теперь Наташа промолчала, дав возможность взгрустнуть на припеве Лехновой. Та вся отдалась словам и музыке, покачиваясь с закрытыми глазами.
…я беду отгоняю мольбой…Закончила Наташа самым первым куплетом. Теперь он звучал речитативом, как призыв к действию:
…Нас будит колокол, ребята, Зовет душа тревожная!Прозвенел последний гитарный аккорд, и… стало тихо. Батурин встал, подошел к Донскову, крепко обнял его.
— Не ждал, не ждал, Володя! Это всем сюрпризам — сюрприз. Расцелуемся, старик?!