А в доме никак уже нельзя было согрешить в еде. Картошка на завтрак, на обед, на ужин. Без масла, и даже без постного. Суп тоже: посоленная картофельная вода. Исчез хлеб.
Как-то вечером ввалился в дом дед Кузьма. Принес ручную мельницу. Евгения Анатольевна за работу отсыпала ему три пригоршни зерна.
На Федю свалилась нудная тяжелая работа — молоть зерно.
Мельница представляла собой ступу, обитую железом. В ступе железный шишак, пробитый изнутри гвоздем. Заусенцы и перетирали зерна.
Крутить ручку нужно изо всех сил, а силенок не хватало. Феликс прибежит помочь — да только мешается. Бабка Вера не подойдет — на ней стряпня. Отец где-то ходит, у мамы — в хлеву дела…
На улицу тоже не больно-то сунешься, в школу пока добежишь, натерпишься. Февраль: вьюга, ветры.
Только ведь и на февраль есть синий месяц март.
Снег осел. Леха повел Федю к дубам из-под снега желуди добывать. Желуди пережигали, толкли, пили желудевый кофе.
— Скоро по рытому пойдем! — говорил Леха.
— Как это?
— Сойдет снег — и по огородам, по колхозным полям картошку мерзлую собирать. Знаешь, какие лепехи из этой картошки! Объеденье!
Федя помалкивал.
В школе с утра прошел слух: привезут кино. Учеба в голову не шла:
— Какое? Про войну?
Спрашивали у Шурки, у него брат на кинопередвижке.
— Не! — говорил Шурка. — Про любовь!
На перемене он подошел к Феде.
— Придешь в клуб, не забоишься?
— Не забоюсь, — пообещал Федя, а на уроках все задумывался, все в потолок глядел.
По дороге домой Федя догнал деда Кузьму. Дед Кузьма тащил на горбу железное, с дырочками, седло колесного трактора.
— Бросили! Ничего им не нужно! Пакостники, — бормотал дед Кузьма.
Федя обогнать старика боялся, и сзади плестись, подслушивать тоже страшно, как бы Кузьма не погнался, но второй тропинки не было, в снег не сойдешь — поле. За зиму намело — телеграфным столбам по чашечки.
— Погодите у меня! — ворчал дед Кузьма. — Взялись из земли черпать! Черпают, черпают, как из прорвы. Вычерпаете, все вычерпаете! А тогда куда? Ко мне прибежите! А я вас по мордам! Разбросались!
Тропинка возле леса раздвоилась. Одна к избе Кузьмы повела, другая на проезжую дорогу, где все еще лежит на поляне спиленное недругами отца старое дерево, погубленное по злобе.
Федя согласен сделать крюк, лишь бы от Кузьмы подальше.
Со стороны Дубосек шел из своей школы Леха. Федя его подождал у тропинки к дому.
— Ну, чего? — спросил Леха. — В кино пойдем?
Федя вздохнул.
— Драка у меня там будет.
— Ну да? — глаза у Лехи заблестели. — С кем?
— Перваки задираются. Шурка, брат киномеханика. С ними и драться-то стыдно, да ведь налетят гурьбой — не отмахнешься.
— Как саранча, — согласился Леха. — Да они сами все равно побоятся. Старших братьев позовут. Карпу надо сказать, он им мозги прочистит.
— А сами, что же мы, не одолеем?
— Сами: ты да я. Вовку надо позвать, сына Кузьмы. Он хоть из второго, зато дерется, как бешеный, никаких ударов не чует. Лупи его, не лупи, он до тебя все равно доберется и морду расцарапает.
Федя поглядел на Леху, на красные его щеки, на вытаращенные, ясные глаза человека отважного и долго не думающего.
— Я знаешь, за кого дерусь? Я — за Чапаева, за Котовского, за Зою, а они — за твоего Ваську.
Федя сжался, ожидая удара, готовый, как сын Кузьмы, сносить удары, но долезть до вражьей физиономии.
— Чего им Васька дался? — сказал Леха. — Васька бандюга. По нем тюрьма плачет, а то и того хуже — семь граммов в сердце.
— Какие семь граммов? — удивился Федя.
— Не знаешь, что ли?
— Нет.
— Пуля весит семь граммов.
— Так, значит, ты за Чапаева?! — вскричал Федя.
— За Чапаева, конечно! — сказал Леха. — И за нашенских, за тех, кто в Сторожке живет.
Своих денег у Феди теперь нет. И в доме денег тоже не было. У Феликса были три пятерки, но про эти деньги мама знала и надеялась на них. Недавно обнаружили — Федин капитал был да сплыл. Бабка Вера запустила в Федю веником, как раз подметала, но мама в обиду его не дала.
— На хорошее дело ушли деньги.
Сказать, что в доме денег нет, Феде было стыдно, но он все-таки намекнул Лехе:
— За кино-то, небось, дорого берут?
— По рябчику — с малых, по трояку с больших… Да нам деньги ни к чему. Прыгать будем.
— Откуда?
— В потолке люк есть. Залезем на чердак, кино начнется — откроем люк и посыпемся.