И в то же время каждый понимал, что такие его действия или, вернее, бездействие — настоящее предательство страдающего товарища. Пусть собаки, но — товарища. Да притом еще и думающего товарища. Согласиться с этим тоже было невозможно.
И тут вовсю проявилась решительность Квача. Он нахмурился, выпрямился, как какой-нибудь командарм прошлого перед принятием ответственного решения, и не то что сказал, а сразу приказал:
— Команды отставить. Даю следующее. Тэн — работа с химическими анализаторами и преобразователями. Цель — изготовление скафандра для Шарика. Миро — работа с внутренними роботами. Цель — расширить переходы и, главное, выход из корабля до таких размеров, чтобы Шарик мог протолкнуться и выйти на планету Красных зорь. Юрий и Зет — к собаке: немедленно установить переговорное устройство! За мной — общее руководство… — Квач подумал и решил: — Мне прежде всего послать серию телеграмм на Розовую землю. Пусть поторапливаются и сообщают рецепты веществ, прекращающих действие биостимуляторов. Возражения есть?
Возражений, естественно, не было. Хотя каждый и подумал о том, что задача ему выпала не из легких. Нужно было сделать то, что на корабле никогда не делалось и даже не предусматривалось.
Вот почему, когда Зет и Юра, подойдя к кухне, встретились взглядами с Шариком, они прежде всего тяжело вздохнули — поставленная Квачем задача им показалась невыполнимой.
Шарик был огромен, прекрасен и пугающ. Поначалу он попытался подняться на все четыре лапы, но сделать это не смог. Задняя часть туловища уперлась в притолоку кухонной двери. Поэтому его передние лапы подогнулись и слегка дрожали. Голова Шарика — косматая, огромная — упиралась в потолок коридора.
Юрий и Зет были чуть выше подрагивающих колен Шарика. Если бы они захотели, они могли бы свободно ходить под его брюхом, даже не касаясь головами о свешивающиеся, толстенные шерстинки. И тут только стало совершенно понятно, как катастрофически выросла собака, как несерьезны были решения Квача.
— Ах, Шарик, Шарик! — горестно сказал Юрий. — Что же ты наделал…
В эту минуту он начисто забыл, что собака понимает язык голубых людей, а Юрий уже так привык к нему, что произнес эти слова именно на этом языке. Шарик посмотрел вниз, на крохотных по сравнению с ним космонавтов и заскулил.
— Ну ладно, ладно, — пожалел его Зет и похлопал по огромной, как дерево, ноге. — Ложись-ка на живот, мы тебе сейчас приделаем аппарат и тогда поговорим.
Пока Шарик осторожно ложился на пол, пока вытягивал лапы и устраивал на них голову, он жалобно и обиженно скулил, а Зет приговаривал над ним, как над маленьким:
— Ну ничего, Шарик, ничего… Все обойдется… Вот получим рецепт, и опять ты станешь нормальной собакой…
Он долго лазил по собачьей шее, пристраивая на мохнатой голове переговорный аппарат, вздыхал и пришептывал, как добрая бабушка над заболевшим внуком. А как только аппарат был включен, в разговор вмешался Шарик.
— Эх вы, люди, люди! — взмолился он. — Я вам так верил, я на вас так надеялся, а вы меня бросили.
— Ну, что же мы можем сделать! — возмутился Юрий. — Мы же тебя не заставляли пить биостимулятор.
— Да-а, не заставляли… — скулил Шарик. — Если бы ты меня кормил как следует, а не только одной земляникой, если бы ты разрешил мне напиться как следует, разве я бы полез за этим проклятым биостимулятором. Очень он нужен. Да еще такой горький, противный!
— Но ты ведь и сам не маленький…
— «Не маленький»! А откуда я знал? Если бы меня учили…
— Ну, не скули, собачка, не скули, — стал опять пришептывать Зет. — Никто тебя не заставлял пить стимулятор. Мог бы и за столом как следует поесть и попить.
— Да-а… А если я стеснялся… Первый раз на корабле… Вот и стеснялся.
— Ну ладно, ладно… В следующий раз ты будешь умнее.
Шарик дернулся и подскочил. Зет кубарем скатился с его шеи.
— Ты что?! — закричал Юрий. — Не понимаешь, что ли? Ведь так можно и убить…
— Я ничего… Ничего… Но неужели?… Неужели мне еще раз дадут этот самый стимулятор?
— При чем здесь стимулятор?
— Да-а. Вот Зет говорит, что в следующий раз… Так мне что — опять нужно будет расти? Да? Опять расти?
— Ты не так понял, — уже не шептал, а, кажется, выпевал Зет, потирая ушибленный при падении бок. — Просто ты не так понял, мой милый Шарик. Больше ты не вырастешь, если, конечно, опять не будешь есть, как… как не знаю что…
— А если мне все время хочется есть?
— Нужно потерпеть… Ты же сознательная собака? Ведь верно? А? Сознательная?
— Я не знаю… Я есть хочу. А расти больше не хочу. Мне уже надоело.