А тут завел гантели, гири, эспандеры. Накачивался добросовестно. По нескольку часов в день, откуда только воля бралась. По-моему, я и МИМО свой прокачал. Во всяком случае, если бы я так развил свой интеллект, как бицепсы, я бы на сочинении не погорел.
Погорел, наверное, прилично, раз даже мамины связи не помогли. А сколько она перед этими экзаменами бегала, скольких наприглашала…
Сдал бы, не ехал сейчас в таком вагоне. Первый раз еду в общем. Раньше наверняка бы ночь не спал. А сейчас еду, ничего. Разве это главное, это только начало — подумаешь, вагон. Скоро в казарме буду, где нары в три этажа, триста человек в одном помещении! Да только ли это! А ведь как было…
В десятом я школу не очень баловал своим присутствием. Но в институт все же готовился, старался. А вот уж после неудачи руки опустил. Некуда стало время девать.
Отец мне за десятилетку «Запорожец» преподнес. Спасибо, конечно. Но лучше бы он мне какую-нибудь наследственную близорукость или там плоскостопие подарил. Не трясся я бы сейчас в этом вагоне. Ну, а тут все друзья-приятели налетели. Одно время я в извозчика превратился. Что ни вечер — звонки: «Выручи, выпили, отвези домой». А я, конечно, ни капли. Разве можно — за рулем!
В общем, послал я их всех. Но все же, наверное, от Земли до Луны километраж накатал.
В основном с Эл — Элеонорой Мангустовой (надо же такое имя, а главное фамилия — Мангустова!). Конечно, девчонка она красивая, с такой пойдешь, незамеченным не останешься. Но явно не Жорж Санд. Чего нет, того нет. Появляться с такой на раутах и приемах здорово, но при условии, что она не будет раскрывать рта.
Впрочем, теперь это уже не имеет значения. Если б Ручьев стал не послом, а советником, и не в Лондоне, а, допустим, в Сиднее, это еще куда ни шло. Но чтоб леди Элеонора Мангустова стала офицерской женой, жила в гарнизоне — пардон!
Ну и черт с ней!
А в общем-то жаль. Как улыбнется, не зубы — жемчуга, ресницы длинные опустит, положит голову на плечо… Ну почему мне так не повезло? Почему?
Ведь есть же люди, никогда не надевавшие военной формы. Папа, например.
Я не говорю про войну. Это — другое дело, тогда все воюют, хоть и дипломат на своем посту приносит иной раз не меньше пользы, чем генерал на фронте.
Но в мирное-то время зачем меня?..
И куда теперь везут? Ведь могут загнать в такое место, что и письмо будет месяц идти.
Хорошо еще, что я попал в воздушнодесантные войска. Они, наверное, где-нибудь в цивилизованных краях, а вот ракетчики небось все два года из-под земли не вылезают.
Вообще, десантники — это звучит. Современные войска, сегодняшнего дня. И форма красивая. Как выдадут — сфотографируюсь. Пошлю Эл — погибнет! Надо будет только автомат взять в руку, гранату привесить куда-нибудь и каску надеть. Нет, каска хуже, берет красивей. Может, удастся цветное фото сделать. Надо у этого парня спросить, как его, Сосновский, степенный такой, у него с собой аппарат.
А попал я в парашютисты из-за Копылова.
В комиссии председательствует военком, но там же, в военкомате, присутствуют представители из разных родов войск. В десантники отбирают лучших. При участии Копылова, разумеется.
Ну я, конечно, стараюсь к нему. Раз уж загремел в армию, так хоть к лучшим.
Он посмотрел на меня, улыбается.
— Такому и автомат не нужен, голыми руками противника задавишь. Борец небось? Или штангист.
— Теннисист, — говорю.
Он удивляется.
— Теннисист? Что-то не похоже — вон ручищи да и ножищи.
— Это я культуризмом занимаюсь, — объясняю.
Мне показалось, он как-то иронически посмотрел на меня. Ничего, думаю, уж такого, как ты, я одной рукой раздавить могу. Он действительно парень не очень, худоватый и ростом не Эйфелева башня.
— С парашютом прыгал? — спрашивает.
— Нет, — отвечаю, — так тут, наверное, еще никто не прыгал.
— Ошибаешься, — говорит, — тут, я имею ввиду тех, кого в ВДВ отобрали, почти все по три, а то и больше прыжков имеют. В аэроклубах ДОСААФ занимались. Ну, а что умеешь? Может, радиолюбитель?
— Нет, — говорю. — машину вожу.
Смотрю, оживился:
— В автоклубе занимался?
А я так небрежно:
— Зачем в автоклубе? У меня своя машина есть. Так что практики хватает.