…Кравченко и ее тренер предсказывали ему большое спортивное будущее; Копылов, радовавшийся, что бывший отказчик теперь оказался таким способным, бегал, ходатайствовал за Ручьева, требовал.
…Наконец у Тани состоялся с «неразлучными» большой разговор.
Время она не выбирала и речей не репетировала, положившись на наитие.
В воскресный вечер, затащив к себе Копылова и Васнецова на ужин, приступила к разговору решительно и без колебаний.
Рена при сем присутствовала, находясь в резерве главного командования.
Впрочем, начался ужин, как обычно, мирно и весело. Ничто не предвещало большого разговора. Как всегда, Копылов и Васнецов спорили, как всегда, Таня разжигала страсти, а Рена подавала реплики.
Потом заговорили об учениях.
Эта тема была у всех на устах. То, что в начале лета предстоят совместные учения в рамках Варшавского Договора и что проходить они будут на территории ГДР, не было тайной — об этом официально сообщили газеты. И что в учениях наверняка будут участвовать десантники, ни у кого не вызывало сомнений. А вот какие десантники — оставалось вопросом. В конце концов, дивизия Ладейникова была не единственной воздушнодесантной дивизией Советской Армии.
Но и Копылову, и Васнецову уж очень хотелось, чтоб выбор пал именно на их дивизию. Заслуженный, опытнейший генерал, отличное соединение, неизменно занимавшее первые места по многим показателям. Оба друга наперебой приводили аргументы в пользу своей теории. Им казалось неоспоримым, что только их дивизия должна быть отобрана для учений.
Порешив на этом, стали обсуждать более деликатный вопрос: а если нужна не дивизия, а, скажем, полк или даже батальон? Кого выбрать тогда?
И если в отношении дивизии Копылов и Васнецов выступали единым фронтом против заочных оппонентов, то, когда дело дошло до полков и батальонов, их мнения, конечно, разошлись. Каждый отстаивал свое подразделение.
Подобные разговоры вели не только офицеры, но и солдаты. Учения, выражаясь языком футбольных комментаторов, «назревали». И в душе все надеялись принять в них участие.
Бесплодный спор Копылова и Васнецова длился до тех пор, пока его не прервала Таня.
— Слушайте, ребята, я хочу вас пригласить на свадьбу. Я вышла замуж, — неожиданно заявила она таким тоном, словно сообщала, что купила новый утюг.
Сначала офицеры нахмурили брови, силясь разгадать, в чем смысл очередной шутки. Но внимательно посмотрев на Таню, единым движением опустили стаканы с чаем на стол. Первым пришел в себя Васнецов. Он пожал плечами и заметил:
— Если ты приглашаешь на свадьбу, значит, ты еще не вышла замуж. Насколько я знаю, выйдя замуж, свадеб не устраивают…
Копылов отозвался чуть позже, но несравненно темпераментней.
— Ты с ума сошла! — вскричал он. — Какая свадьба, какое замужество? Что ты нас разыгрываешь! Дурацкие шутки!
— Слышала, Рена? — Таня повернулась к подруге. — Удельный князь Копылов возмущен. Его крепостная девка Танька посмела искать жениха с чужого двора.
— Совсем и не чужого, — заметила Рена, — если уж на то пошло, то как раз с его собственного.
— В общем-то да, — согласилась Таня.
— Послушайте, — заговорил Копылов спокойней, — это розыгрыш, да? Если так, соглашаюсь — попался.
— Это не шутка, Володя. — Таня встала, — Я действительно люблю одного человека, действительно собираюсь за него замуж. Хотя и не сию минуту.
Наступило молчание.
Рена попыталась разрядить обстановку:
— Может, ко времени свадьбы кто-нибудь из вас комдивом станет. Так что за свадебным генералом ходить далеко не придется.
Шутки никто не поддержал.
— Ну и кто же счастливец? — задал наконец вопрос Васнецов.
Некоторое время Таня молча смотрела на своих притихших друзей, потом коротко бросила:
— Ручьев!
— Ручьев! — казалось, Копылов задохнется от изумления, — Анатолий Ручьев, мой солдат?
— Ручьев, — твердо повторила Таня, продолжая смотреть в глаза Копылову, — твой солдат и мой жених.
— Сюрприз! — вставила Рена.
— Действительно, сюрприз, — медленно произнес Васнецов, устремив взгляд куда-то вдаль. — Не представлял, не представлял…
— Не может быть! Очередной розыгрыш! — упрямо твердил Копылов. — Рена, ну скажи, это серьезно?
— Вот что, ребята. — Таня говорила спокойно, слишком спокойно, и было что-то новое, незнакомое в этом ее тоне. — Вы можете меня упрекать, что я не сказала вам раньше. Упрек принимаю — вы мои самые близкие друзья. Если не доверять вам, то кому? Но и вы поймите: не так все просто. Пока в себе разберешься, пока поверишь в него, пока все станет окончательным, решенным, нужно время. И потом скажу тебе, Володя, честно, то, что Толя, как ты изволил выразиться, «твой солдат», дела не облегчало. Я знаю, ты о нем хорошего мнения, ценишь его, да он и действительно солдат отличный, но какую-то двусмысленность в наши отношения это могло внести. Неловкость какую-то. Уж не знаю, как объяснить… Ну да ты меня понимаешь. Имей в виду, это Толя настоял, чтобы я тебе сказала, он давно настаивал. И был прав — дальше так нельзя. Вот теперь вы все знаете.