У стойки регистратуры Сакаи показала свой значок, и их провели через служебную дверь. На лифте они спустились в цокольный этаж. Когда двери лифта открылись, их встретила невысокая женщина средних лет в медицинском халате, с волосами, забранными в хвост, с надписями ручкой на тыльных сторонах обеих ладоней и желтыми от табака кончиками пальцев.
— Я доктор Игути. Вы насчет той семейки, да? — спросила она прокуренным голосом.
— Да. Я Сакаи, это Ивата.
— Вы рано пришли. Обычно здешние клиенты являются с опозданием. — Детективы переглянулись. — Простите — профессиональный юмор.
Она пошла вперед.
— Они здесь четвертый день, я уж думала, никто за ними не придет.
— Случилась задержка в связи со сменой группы расследования.
Игути подняла бровь, но промолчала.
Она привела их в большую, сияющую чистотой прозекторскую с бежевыми стенами и металлическими столами.
Городские огни, как прекрасны они.
Длинные ряды галогенных ламп заливали помещение ярким светом. На металлических столах не было ни пятнышка. На четырех из них покоились тела членов семьи Канесиро.
— Что ж, — начала Игути, — думаю, можно смело квалифицировать это как убийство. Все жертвы были зарезаны. Некоторые даже больше остальных. — Она с робкой улыбкой взглянула на собеседников. — Ваш предшественник обладал более развитым чувством юмора.
Игути небрежно ткнула пальцем в сторону Цунемасы и Сейдзи Канесиро, словно показывала новым жильцам электросчетчики:
— И отец и сын боролись с убийцей, но ни на одном нет чужой крови, под ногтями тоже ничего.
Отец с сыном были похожи, хотя первый пострадал гораздо серьезнее. Его вспороли, словно рыбину. С левой стороны, под нижним ребром, откуда преступник вытащил его сердце, зияла большая дыра. Его веки были порваны, со лба свисали бледные полоски кожи.
— Судя по характеру ран, ваш убийца левша. А учитывая повреждения костей в местах ударов и то, как он ловко добрался до сердца, он невероятно силен.
Доктор махнула в сторону тел матери и дочери, явно без интереса:
— Надо добавить, что ни одна из жертв не подверглась сексуальному насилию.
У девочки были длинные ресницы, рот приоткрыт, а щеки покрывала восковая бледность. Под маленьким подбородком тянулся длинный глубокий порез, изогнутый словно в улыбке.
— Доктор, а что скажете об орудии убийства? — спросил Ивата, отводя глаза от неподвижного бледного тельца.
Та загадочно улыбнулась:
— А вот это очень интересно, инспектор. Как правило, мы можем сказать многое о конкретном типе лезвия, о модели ножа и так далее. Каждый нож оставляет некий след, особые приметы.
— Но это не наш случай, так?
— У нас обширная база, но должна признаться, эта семья была зарезана предметом, с которым я еще не сталкивалась.
— Простите, доктор, что вы имеете в виду?
— То, что все они были убиты ножом, которые не продаются в Японии. Раны слишком точные, нанесенные чем-то очень острым.
— Возможно, это разновидность скальпеля?
— Нет, раны слишком большие для скальпеля. Их могли нанести чем-то вроде мачете. Возможно, небольшим мечом.
Ивата и Сакаи снова переглянулись. Доктор заговорила снова, Сакаи стала делать пометки в своих записях.
— Результаты анализов крови, мочи и содержимого желудков будут готовы завтра утром. На всех телах есть следы какой-то черной субстанции вроде сажи. Больше всего — на теле отца; ею испачкан указательный палец левой руки, хотя он правша. Возможно, против его воли.
— Черное солнце, — прошептал Ивата. — Отца заставили нарисовать его.
Доктор Игути вывела их из прозекторской.
— Вот что. Как бы выразиться поделикатнее…
— Похоронами занимается бабушка со стороны матери, — перебила Сакаи. — Тела должны забрать завтра до полудня.
— Хорошо. Мы работаем с 8:30. К этому времени я подготовлю для вас отчет.
— Вот мой номер. — Ивата вырвал листок из блокнота и протянул Игути.
Детективы поклонились и направились к выходу из здания. Когда они садились в машину, у Сакаи зазвонил телефон.
— А, это ты… Да? Прекрасно. Имя-то у тебя есть? — Она прижала телефон плечом и что-то записала. — Ладно, еще что-нибудь узнал? В 2010-м? Так, отлично. А твой дружок уже обработал номера машин на парковке? Нет, это меня не интересует. Значит, сейчас два часа дня. Я перезвоню в пять и хочу услышать имена. Твой дружок не отвечает, и ты в ответе за его косяк. Тебе все ясно? — На лице Сакаи мелькнула злорадная улыбка. — Кстати, Хатанака. Ты помнишь наш разговор? Просто учти, я — женщина, которая держит слово. — Она нажала кнопку отбоя. — Это тот придурок с родинкой.