Шульц наглухо застегнул куртку и уставился вдаль, на горизонт.
— Ты упомянул, что семья была корейская, «из чужаков», и наверняка думаешь, что тут может иметь место расовая ненависть или комплекс расовой чистоты. Я не могу с уверенностью утверждать, что именно символизирует черное солнце, но, безусловно, можно допустить и нацистский след. То есть твой убийца может запросто оказаться тупым сатанистом или фундаменталистом.
Шульц почесал небритый подбородок и продолжил:
— Кос, мы говорили лишь о прошлом веке. Тебе нелишне знать, что символ черного солнца так или иначе присутствует во всех культурах древности. У египтян, у шумеров, у ацтеков… Это священный символ, связанный с мифами о рождении мира, апокалиптическими легендами и так далее. Но об этом больше расскажут историки. А я, пожалуй, поведал тебе все, что знал. Но могу дать что-нибудь почитать.
— Дэвид Шульц, это было блестяще.
Они вернулись в машину и поехали в темноте, не разговаривая, краем уха слушая репортаж по радио о растущем в Японии спросе на услуги по уходу за пожилыми людьми и о сокращении рождаемости. Ивата ехал не спеша, весь погруженный в мысли о черных символах. У ворот колледжа Шульц открыл дверцу машины; в салоне зажегся свет.
— Я позвоню тебе, если попадется что-то любопытное. И в следующий раз приезжай, пожалуйста, без трупов.
Они коротко обнялись. Шульц вылез из машины, потом повернулся и просунул голову в окошко.
— Макс Вебер сказал, что человек — это животное, запутавшееся в паутине символов, которую он сам же и сплел. Знаешь, что я думаю? Тот, кого ты ищешь, запутался в черном солнце. Для него это не просто символ. Думаю, для него это весь мир. Он им живет и дышит.
Шульц похлопал по крыше машины и резко захлопнул дверцу.
Глава 8
Капля меда
Ивата свернул с автострады Мейсин на Томейскую, ведущую на Токио. Он не сводил глаз с освещаемой фарами дороги, не отвлекаясь по сторонам. Хотя голова все еще побаливала, он чувствовал, что скоро ему полегчает. Ивата включил радио: какой-то молодой человек застенчиво рассмеялся.
— Нет-нет, конечно, я вижу себя иначе, и вовсе не считаю себя каким-то особенным. Меня интересует личностное взросление. Если я смогу помочь кому-то достичь духовного роста, то буду счастлив. Но — нет, я не гуру. Я просто осознаю, что у людей внутри пустота. Их гложет неуверенность, на них давит груз сомнения. Меня же волнует ясность восприятия и благополучие. А самое главное — мне интересны люди.
— Если вы нас смотрите, напоминаем, что наш гость — Акира Андзаи, лидер неоднозначного религиозного движения «Тэта», в отношении которого в последнее время развернута публичная дискуссии. Как всегда, мы ждем ваших комментариев, а господин Андзаи ответит на ваши вопросы. Наш телефон…
Ивата выключил радио и наудачу набрал номер оружейного склада полицейского управления Си-буи. После долгого ожидания ответил старческий голос:
— Да?
— Господин Наката, это Ивата, мы виделись утром.
— Да, я вас помню. Мне сюда не очень часто звонят.
— Я хотел попросить вас об одолжении. Мне нужен адрес одного коллеги.
— У меня есть доступ к личным данным. Кто вам нужен?
— Инспектор Акаси. — Ивата произнес имя как можно небрежнее.
Наката молчал: до Иваты доносились приглушенные звуки Малера.
— Хидео Акаси?
— Именно так.
— Одну минуту.
Ивата услышал металлический лязг ящика, и вскоре старик снова взял трубку:
— Ручка у вас есть?
Ивата записал адрес и тепло поблагодарил Накату. Он ввел адрес в навигатор. Оказалось, что Акаси жил почти в часе езды от Токио, в Тибе. Ивата свернул на нужную дорогу, и тут же у него зазвонил мобильный.
— Ты еще дома?
— Я еду, Сакаи.
— Куда?
— Куда глаза глядят.
— Ага. Ну понятно. Никакой конкретной цели?