— Она числится за тобой. — Сакаи бросила ему ключи. — Так что не лихачь.
Как только они выехали на Мэйдзи-дори, на них обрушился дождь. Сакаи нажала кнопку, и тусклая улица окрасилась в ярко-синий. Завыла сирена, и поток машин начал распадаться надвое. Ивата направлялся на запад, в сторону Сэтагаи.
Этот популярнейший район города в тот день словно вымер. Слышался лишь шум дождя, барабанящего по листьям деревьев. Улицы опустели. Где-то вдалеке в направлении центра города прогромыхал неторопливый поезд.
Ивата и Сакаи вышли из машины. Парковка представляла собой открытый участок, что вклинился между рекой Тама и полосой деревьев, служащей своеобразной границей университетской территории. Сакаи наглухо застегнула черный плащ и пошла вперед. Она вела его вниз по ступеням к самой воде. Ивата остановился.
— Сакаи.
— В чем дело?
— К этому времени место преступления должно быть оцеплено полицией, а свидетели опрошены. Все эти автомобили нужно проверить.
— Ты же слышал, что говорил Синдо о взаимодействии.
Ивата достал блокнот и записал номера трех машин со стоянки, после чего они двинулись в направлении юга вдоль берега реки, поверхность которой была усеяна не ко времени облетевшими лепестками вишни, пока не дошли до лестницы, ведущей к комплексу жилых домов, обнесенных оградой. Под дождем ежился несчастного вида полицейский; из-под надвинутой на лоб фуражки белым облачком вырывалось его дыхание.
— Простите, пресса не допускается.
Сакаи едва улыбнулась и вытащила свое удостоверение. Полицейский извинился, приподнял желтую ленту и открыл им ворота. Малахитовая муть луж образовала во внутреннем дворе хлюпающее болото. В брошенных касках скопилась вода. Строительная техника напоминала спящий скот. Однако броская вывеска гласила:
От комплекса осталось уже немного. Снос затронул все здания, кроме одного, самого дальнего. Сакаи чертыхалась, шлепая по грязи, но и не думала замедлить шаг.
— Догоняй, — бросила она через плечо. — Что ты топчешься.
Не считая внушительных размеров, дом семейства Канесиро являлся самой обычной двухэтажной бетонной коробкой, огороженной небольшим забором. Он сохранился в прекрасном состоянии, с гаражом и балкончиком на втором этаже. Этакий лакомый кусочек в отдалении от шумных улиц — настоящая городская дача, под нависающими кронами деревьев. Все шторы в доме были задернуты, а окна закрыты. Кроме одного.
Под навесом в длиннополых форменных дождевиках стояли двое полицейских, они изучали газетную статью, посвященную смерти Мины Фонг.
У высокого худого копа напрочь отсутствовал подбородок, а коротышка с родинкой над бровью, видимо, красил волосы в рыжий цвет. Родинка подпрыгнула вверх, когда он увидел Сакаи:
— Вы кто такие?
Сакаи махнула удостоверением и стряхнула с брюк ошметки грязи.
— Отоприте дверь, — сказала она без всякого выражения.
Тот, что без подбородка, осклабился и вернулся к газете. Родинка покраснел. Облизнув губы, он спросил:
— Хотите сказать, что вы — следователи?
Как только Сакаи взглянула на него, он тут же осознал свою ошибку.
— А ты что подумал, разносчики пиццы?
— Да нет, я просто…
— Имя?
— Хатанака. Но…
— Значит, Хатанака. Я попросила тебя открыть дверь. Но по непонятной причине мы до сих пор дискутируем. Так что перехожу к угрозам. Но имей в виду, все это не для протокола. Зато касается твоей жирной задницы, камеры с бугаями и подгузников для взрослых. Надеюсь, ты улавливаешь, что подгузники твоего размера вряд ли найдутся.
Побледневший Хатанака кивнул. Сакаи повернулась к дылде и выдернула газету из его рук.
— А ты к той минуте, когда я тут закончу, оцепишь парковку и раздобудешь имена владельцев тачек, или останешься калекой. Знаю я десяток-другой плохих парней, которые с удовольствием врежут тебе по почкам — а потом подадут их мне на блюдечке. Мы поняли друг друга?
Оба испуганно кивнули.
— Славненько. Спасибо, офицеры. Пшли отсюда.
Дылда тут же затрусил к парковке, на ходу цепляя рацию. Хатанака вытащил из кармана ключи от дома. Ивата изо всех сил сдерживал смех.
— К моменту прибытия полиции дверь была закрыта?
— Да, сэр.
— Кто обнаружил тела?
— Бабушка по материнской линии.