Больше никто не посмеет позариться на мою жизнь, преград нет, чтобы творить добро, только если сам человек будет противиться исцелению. Эти мысли возвышали меня до небес, которые были уже не красные и не жёлтые, а голубые, как небо в нормальном, человеческом мире. По венам текла кровь с привкусом победы, восхищения. Какая-та гордость поселилась в моём сердце, появился стимул.
– Это что ж получается? Меня теперь больше не будет терроризировать эта бестия? Я наконец-то смогу нормально поспать и поесть? Лучшего подарка для себя я и просить не смею! Что мои раны? Это стоило того!
Старик не так хорошо нас видел, но лицо его уже не было таким уродливым, и глаза видели, но всё было мутным, придётся какое-то время привыкать видеть мир именно так. Он подошёл к нам, стал меня обнимать, хотел припасть к ангелу, но не стал этого делать, он глубоко наклонился, потом добрым взглядом посмотрел на Кристину и отошёл от нас.
– Дайте-ка хоть напоследок посмотрю на ангела! Наверно, буду вечно помнить этот день и эти события! А ты, дружочек, мудрости набирайся, да не плошай! На тебя вся надежда!
Мы стояли и улыбались друг другу. Как будто находились на природе и готовились к пикнику. Старик не говорил своего имени, и Кристина его никак не называла. Это меня смущало, так как он стал мне уже не чужим человеком, а стариком называть его было уже как-то некрасиво и стыдно. Мужчина был старше меня на много лет, и имя его я должен был знать, но как я ни выпытывал его, в ответ ничего не получал. Что-то всё равно скрывалось от меня, я это чувствовал, но был настолько счастлив, что не придавал этому особого значения. Я многое хотел спросить и уточнить у Кристины, но не мог и слова произнести, видя, насколько она счастлива.
Она напоминала мне фею, добрую волшебницу, прекрасную девушку, уникального человека. Я любил совершенное существо, само совершенство. И она в свою очередь любила совершенное существо, потому что человек для неё это всё равно, что для меня ангел! Мы подходили друг другу, и любили немыслимо сильно. Мы, как два магнита, не могли жить раздельно, всё равно нас магнитило, и мы снова сливались в одно целое. То, что раньше казалось нам запретным и немыслимым, уже превратилось в реальность и настоящую жизнь.
– Наверно, я самый счастливый человек на всём белом свете! И я люблю тебя!
– Мы победили, – с улыбкой на лице ответила Кристина.
Она была счастлива, я это видел, так же, как и все мы, она улыбалась и даже громко смеялась, как будто этот смех был очередной маской, которую необходимо было надеть. Секундно я замечал грусть в её глазах или что-то потяжелее этого. Она не говорила ничего лишнего про нас, её эмоции были в рамках, я это начинал замечать постепенно. И как только прошла эта долгожданная эйфория, еле заметная печаль снова влетела в мою душу.
Я не хотел верить, что это не конец. Счастье такая редкая удача, такой редкий подарок, который всегда приходит неожиданно и уходит так же неожиданно, оставляя после себя лишь приятные, но грустные воспоминания. Старик заметил, что я поменялся в настроении, что стал меньше смеяться и почти перестал улыбаться. Он очень близко подошёл ко мне, посмотрел своими больными глазами в мои и еле заметно улыбнулся.
– Ты чего парнишка? Загрустил ни с того ни с сего?
– Наверно устал…
– Ну ничего, скоро отдохнёшь.
– Да, очень этого жду.– с наигранной надеждой сказал я.
– Сколько вокруг неё было шакалов – и все хотели ущипнуть её, поранить! Сколько на неё нападало? У-у! Не сосчитать, и со всеми справилась, вот молодец девочка! Я уж слепой и на правое ухо глухой, и то слышал, как они на неё шипели и плевались как будто кислотой, а она, шустрая, всем надавала по первое число, и это с таким-то грузом на душе! Эх, парнишка, хорошая она у тебя и несмотря ни на что использовала все свои силы до конца! Красивая, правда, бледненькая, как будто больна чем-то, да и глаза такие же грустные, как твои, страдаете не по силам своим, голубки!
Мне казалось, что силы всегда откуда-то приходили к нам, что, когда совсем казалось – всё рушится и нет надежды, то где-то внутри что-то запасное открывалось и давало новые силы, с которыми можно было жить. Старик многое замечал, я же больше старался не думать о битве и о том, как она прошла, я старался думать только о Кристине и о том, как она сейчас, что на душе у неё?
– И всё таки любит эта нечисть играть не по правилам, всё пыталась нас неожиданно цапнуть, но мы-то с тобой не промахи, быстренько сообразили! Да, никому такого не пожелаешь…
– Почему не хочешь сказать, как тебя зовут?– спросил я, выдержав минутную паузу.